— Вперед, Индия и Франция! Ко мне, Нариндра! — крикнул Сердар тем же громовым голосом, каким он призывал к битве, и одним прыжком очутился в хаудахе, куда за ним тотчас же последовали Барнет и Нариндра.

— Ложитесь! Ложитесь! — крикнул им карнак, голос которого они сразу узнали.

Это был Рама-Модели, так же ловко переодетый, как и великолепный слон Ауджали, темную кожу которого смазали сначала соком манго, служившим первоначальным грунтом для дальнейшей окраски с помощью извести.

Следуя словам карнака, все трое бросились на дно хаудаха. Ауджали не надо было подзадоривать, он сам пустился галопом по направлению к горе. И странная вещь! Толпа, как будто заранее кем-то предупрежденная, расступилась, стараясь не мешать его движению.

Все это случилось так просто и с такой быстротой, что сипаи, оглушенные криками толпы и пробовавшие проложить себе путь сквозь напиравшие на них толпы людей, не заметили исчезновения пленников. Они не могли видеть их, потому что те успели лечь на дно хаудаха прежде, чем поднялся слон.

Всем, кто не был предупрежден или не был близким свидетелем этой сцены, казалось, что слон бежит к горе по приказанию своего карнака. Вот почему малабарцы, народ вообще веселого и насмешливого нрава, не могли удержаться от взрыва громкого хохота, когда услышали приказание английского офицера, командовавшего взводом сипаев, вести скорее пленников на эспланаду.

Зато с террасы губернатора были видны все детали замечательного приключения, поэтому можно представить себе гнев губернатора и волнение всех окружавших его.

Под влиянием первого впечатления губернатор хотел немедленно отдать приказ стрелять в толпу, участвовавшую, очевидно, в этом смелом побеге, но тут же понял его бесполезность. Желая, однако, чем-нибудь вознаградить себя, он бросился в свой кабинет, где у него был телеграфный аппарат, соединенный с аппаратом Королевского форта, и отдал приказание стрелять без передышки по слону, который благодаря особому расположению горы в течение получаса представлял собой прекрасную мишень для пушечных выстрелов.

Единственная лощина, как мы уже видели, прорезанная небольшими плато на известном расстоянии друг от друга, давала возможность подняться по почти отвесному склону Соманта-Кунта, и теперь, когда об их присутствии на Цейлоне должны были, разумеется, дать знать по всему острову и разослать вооруженные отряды по всем его направлениям, в распоряжении беглецов оставалось только одно: поспешно бежать в джунгли Анурадхапура, где Боб едва не погиб при встрече с носорогом.

Спустя несколько минут после отданного губернатором приказания крепостная пушка загремела с остервенением, покрывая дальнобойными снарядами склоны горы, так как расстояние до нее было слишком велико, чтобы картечь попадала в цель.

Толпа с жадным любопытством следила за первыми выстрелами: всем было хорошо видно, с какой головокружительной быстротой подымался слон в гору, взбираясь с необыкновенной ловкостью по самым крутым извилинам. Всех интересовал исход этой странной дуэли; но дело в том, что английские артиллеристы, несмотря на всю свою ловкость, не могли попасть в цель, так как у них были старые пушки, которые действовали в Индии еще во времена Дюплекса и затем в течение трех четвертей столетия спокойно спали на укреплениях форта Пуант-де-Галля.

Выстрелы достигали горы, но уклонялись в сторону из-за того, что цель отстояла на расстоянии ста пятидесяти — двухсот метров; это немало способствовало ликованию малабарцев, радующихся побегу своего легендарного героя. С того момента, когда пушка оказалась ненужной, дальнейшее применение ее становилось смешным, и не прошло и четверти часа, как губернатор приказал прекратить стрельбу.

Так закончился смелый побег Сердара, бесспорно «исторический» эпизод великого восстания 1857 года, рассказы о котором переполняли в течение двух месяцев все журналы и газеты Индийского океана, от Пондишери до Маврикия и от Калькутты до Сингапура. Старинные колонисты, — ибо и это приключение теперь уже старо, — вспоминая иногда прошлое, никогда не забывают рассказать вновь приехавшим забавную историю губернатора, который ничего лучшего не придумал, как стрелять из пушки в пленников, спасенных своим слоном и бежавших на нем от подножия самой виселицы.

Часа через два беглецы были в безопасности в обширном бассейне девственных непроходимых лесов и торфяных топких болот, который называется джунглями Анурадхапура. Они могли быть уверены, что англичане не последуют туда за ними, так как в этих недоступных лабиринтах, кишащих хищниками, четыре решительных человека могли постепенно уничтожить все отряды, высланные на их поимку.

Несмотря на то, что они были спасены в данный момент, положение их ни в коем случае нельзя было назвать блестящим; они не могли вечно оставаться в джунглях, и в тот день, когда вздумали бы выйти оттуда, неминуемо попали бы в руки своих противников, которым достаточно было стоять у двух единственных проходов, чтобы помешать им выйти из этих ужасных дебрей. В этом случае беглецам ничего не оставалось бы, как, забыв всякую осторожность, сделать попытку силой прорваться через отряд неприятеля.

Так действительно и поступил губернатор Цейлона, побуждаемый к этому генералом Хейвлоком и вице-королем Индии, потребовавшими, чтобы он не выпускал из рук человека, который был руководителем всего восстания и приехал на Цейлон с единственной целью доставить новые неприятности своим врагам.

Они рассчитывали на то, что Нана-Сахиб, лишенный поддержки Сердара, не замедлит совершить какую-нибудь важную ошибку, которая будет способствовать подавлению восстания и отдаст его самого в руки англичан.

Поэтому можно смело сказать, что Сердар никогда еще не находился в таком отчаянном положении, как теперь.

Сэр Уильям Браун и Кишнайя-душитель. — Зловещий союз. — Цена крови. — Таинственное предостережение. — Два старых врага. — Отъезд в Пондишери Эдуарда и Мэри.

ЭТО ПРОИСШЕСТВИЕ ДОВЕЛО ГУБЕРНАТОРА до невероятного бешенства, так как на радостях он тотчас телеграфировал по всем направлениям, что знаменитый Сердар в его власти, а теперь должен был сознаться, что упустил его. После этого сэр Уильям Браун, правительственный губернатор Цейлона (остров этот не входил в состав владений Ост-Индской компании), шагал взад и вперед по своему кабинету, погруженный в самые неприятные размышления, когда слуга доложил ему, что какой-то индус просит принять его.

Губернатор хотел прогнать его, но сиркар сказал:

— Это тот самый шпион, который сегодня ночью заманил пленников в засаду.

Эти слова заставили губернатора взять свои слова обратно, и он приказал ввести туземца. Войдя в комнату, последний бросился ниц на ковер, отдавая губернатору честь шактанга, или «повержения к стопам», которая воздается только раджам и брахманам более высокого чина.