Сейчас были ясно видны отрицательные стороны этого явления. Бишоп и Миранда были вместе достаточно давно и научились функционировать блестяще как вместе, так и поодиночке, но их необычная тесная связь в буквальном смысле делала их в последнем случае не совсем полноценными.

Тони с удовольствием работал с каждым из них в отдельности, потому что даже в отсутствие своей половины и Бишоп и Миранда были замечательными экстрасенсами и сыщиками, опытными полицейскими, не терявшимися в любой, даже самой сложной ситуации. Но он тем не менее охотно признавал, что работать с ними, когда они в паре, куда лучше, потому что тогда они действовали так, будто у них один разум и одно сердце.

Тони, раздумывая над всем этим, высказался осторожно:

— Мы сильно разбросаны, ведь у нас сейчас полдюжины важных расследований одновременно, причем в разных концах страны. Мы вынуждены использовать все наши ресурсы и все наши козыри. Каждая группа на местах должна иметь руководителя, таково наше правило, ведущего следователя, по возможности с более обширным опытом, и обязательно мощного экстрасенса.

— И об этом тебе не стоило мне напоминать, Тони, — заметил Бишоп.

— Я только хочу сказать, что разделиться было необходимо, поскольку серьезных дел оказалось слишком много, а такие люди, как вы с Мирандой, Квентин, Изабель, — большая редкость. Кроме того, Миранда умудрялась заботиться о себе в течение многих лет, задолго до того, как вы возникли в ее жизни.

— Я знаю.

— У нее черный пояс, и она меткий стрелок, не говоря уже о том, что она способна читать мысли двух третей людей, с которыми ей приходится иметь дело. Все это дает ей большие преимущества в смысле выживания.

— Я и это знаю, — досадливо поморщился Бишоп.

— Разумеется, знаете. Все и даже больше. Только это, черт возьми, не имеет никакого значения, потому что вы провели слишком много бессонных ночей в одинокой постели. Это же видно, босс.

— Кто бы говорил!

Тони слегка вздрогнул и почувствовал, что краснеет. Чертовски неудобно порой работать с телепатом. Особенно таким сильным, как Бишоп.

— Мы же сейчас не обо мне, — кое-как промямлил Тони.

Без всякого сочувствия Бишоп сказал:

— Не надо так трусить, развивая свои отношения с другим человеком.

— Черт! И давно вы знаете?

— Насчет тебя и Кендры? — Бишоп слегка улыбнулся. — Я узнал это раньше тебя, Тони. Еще до того, как Кендру ранили.

Тони покачал головой.

— Я знал, что Квентин догадывается, но думал, это от того, что он обычно бывал напарником Кендры на заданиях. Ему слишком часто приходилось наблюдать то, что он не должен был видеть, будь он проклят.

Бишоп спросил без особого интереса:

— А зачем так уж таиться?

— Сам не знаю. Да нет, пожалуй, знаю. Вы сами сказали, что между членами нашего подразделения, переполненного экстрасенсами, почти нет секретов. А иногда так хочется сохранить что-то в тайне. Даже если при этом ты сам себе морочишь голову.

— Насчет тебя я все понимаю. Ты такие вещи любишь. Но Кендра? Она женщина слишком рассудительная, чтобы прельститься тайными страстями.

Тони усмехнулся:

— Шутить изволите? Именно рассудительные и прыгают в бассейн там, где глубоко.

— Верю тебе на слово.

— И правильно. Я совсем не уверен, что ей будет приятно видеть, как все открыто наблюдают за нами, гадая, что произойдет дальше.

— Не забывай, с кем ты разговариваешь. В нашем подразделении вовсе не обязательно открыто наблюдать, чтобы знать, что происходит.

— Конечно, но в этом случае мы хотя бы не будем чувствовать себя простейшими под микроскопом.

Бишоп совершенно серьезно спросил:

— Так ты хочешь, чтобы мы делали вид, что ничего не замечаем?

— Я был бы очень признателен, — честно ответил Тони.

Бишоп поднял брови.

— Мне тут пришло в голову, что ты сам сейчас действуешь таким же методом. Тони, ты часом не пытаешься меня отвлечь?

— Да, я стараюсь.

— Зачем?

— Вы прекрасно знаете, зачем. Все слишком напряжены. Этого ведь не скроешь. Вряд ли это на пользу делу, да и нам самим.

Бишоп сделал слабую попытку защититься:

— Я всегда напряжен во время расследования.

— Нет, это совсем другое напряжение.

— А ты умеешь отличить.

— Конечно.

Бишоп слегка поморщился.

— Ладно, ладно. Я постараюсь перестать беспокоиться о вещах, которые от меня не зависят. А пока не окажешь ли ты мне любезность, отойдя от окна и занявшись чем-нибудь полезным? Можешь, например, поработать?

— Я полагал, вы так и не попросите, — весело ответил Тони, садясь рядом с боссом за стол для совещаний. Но прежде чем взять в руки фотографию и начать изучать ее, он поинтересовался:

— На минутку возвращаясь к Безмолвию: как вы полагаете, эта невыясненная связь, которая есть у Нелл, она ей помогает?

— Нет, — с горечью признал Бишоп, — я думаю, она осложняет ей ситуацию. Так ей значительно труднее.

Тони вздохнул:

— И мы никак не можем помочь?

— Некоторым событиям суждено случиться…

— …и они обязательно случатся, — закончил Тони. — Да, я боялся, что вы именно так и скажете. Иногда, босс, от этого с души воротит.

— А то я не знаю, — вздохнул Бишоп.

— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этим твоим… эпизодам, — сказал Макс, отпуская ее плечи только потому, что она отодвинулась.

Нелл хотела было сказать, что ему и не придется привыкать, поскольку она не собирается оставаться в Безмолвии надолго, но вместо этого сказала совсем другое:

— Я понимаю, это действует на нервы. Особенно посторонним. Мне очень жаль.

Он покачал головой.

— Не обращай внимания. Просто объясни кое-что, ладно? Я уже устал двигаться в этом тумане на ощупь. — Он говорил вполне легкомысленно. — И прежде чем я попытаюсь понять, что ты, черт возьми, имела в виду, говоря, что твой отец тоже был убит, не могла бы ты начать сначала?

— Уже поздно, — заметила она, сама не зная, говорит ли она об уже наступившем вечере или о чем-то более важном. Неужели она действительно опоздала навсегда? Это беспокоило ее куда больше, чем она готова была признаться даже самой себе.

— Я знаю. Но сомневаюсь, чтобы ты или я смогли сейчас заснуть. Мне нужно понять, Нелл. И я думаю, что ты должна мне объяснить.

Она не стала возражать, слишком хорошо понимая, что должна ему очень много. Сколько следует заплатить за то, что бросил человека в неизвестности? Много. Столько вряд ли найдется у нас. Она поставила чашку на старую, изрезанную разделочную доску и села на стул. Подождала, пока Макс усаживался напротив, и спросила: