— Ты не полицейский, — напомнила ему Кейси.

— Да, но это предположение может быть ошибочным.

— Не может, — сказала Нелл. — Бишоп всегда знает, что говорит.

Макс пожал плечами.

— Ладно, но даже лучшие из лучших иногда ошибаются. И я могу быть убийцей.

— Ты не убийца, — заявила Нелл.

— Откуда ты можешь знать?

— Могу. — Она дождалась, когда он неохотно встретится с ней взглядом, и добавила, — И ты знаешь, откуда.

Макс слишком хорошо ощущал пристальное молчаливое внимание Кейси, чтобы сказать Нелл то, что ему хотелось. Он не имел понятия, насколько много знала Кейси, и, более того, он не хотел бередить старые раны, опасаясь, что Нелл начнет сыпать на них соль.

Именно поэтому он ограничился тем, что сказал:

— Значит, меня исключили из числа подозреваемых. Кого же подозреваем теперь?

— Да почти всех, по правде сказать, — призналась Кейси. — Почти всех мужчин то есть.

— Вы уверены, что убийца мужчина?

Нелл кивнула:

— Вполне уверены. Если верить Бишопу, он, скорее всего, белый, от тридцати до сорока лет от роду, почти наверняка полицейский, хотя он также может оказаться человеком, который интересуется копами в качестве хобби и одержим всем, что с ними связано. Как бы то ни было, он в курсе полицейской работы, разбирается в ядах и не собирается делать ошибку, которая поможет его поймать.

— Он не хочет, чтобы его поймали? Мне казалось, большинство серийных убийц хотят, чтобы их поймали, пусть неосознанно.

— Это не серийный убийца, во всяком случае, не в обычном смысле. Этот убийца не выбирает случайных жертв, с которыми у него нет никакой связи. Это дело касается его лично, причем очень близко. Он выбирает жертвы, чтобы раскрыть их тайные преступления, их вторую жизнь. А это значит, что он их знает, и, вероятно, весьма хорошо. Он не любит тайн. Когда-нибудь, возможно в детстве, тайна сильно ему навредила и изменила его мир или его представление о себе навсегда.

Макс нахмурился.

— Значит, он хочет, чтобы правда любой ценой вышла наружу?

— Похоже, что у него именно такой мотив, во всяком случае, частично. Нам также кажется, что, убивая этих людей, он хотел наказать их за прегрешения. Вероятно, тот, кто был ответственен за тайну в его жизни, был для него вне пределов досягаемости и смог избежать наказания. Раз он не сумел добиться справедливости для себя, он решил добыть ее для невинных жертв этих людей, во всяком случае, он так может считать. Нелл нахмурилась.

— Бишоп считает, что есть кое-что еще, другая сторона в размышлениях этого парня, которая может объяснить то, что он делает, или хотя бы выбор жертв.

— Просто прелесть до чего туманно, — съязвил Макс.

А Кейси сказала:

— Насколько я понимаю, такие справки составляются на основании научного подхода в комбинации с интуитивными догадками. Больше искусство, чем наука. Без неопределенности тут не обойдешься.

Нелл все еще продолжала хмуриться.

— Поверьте мне, Бишоп очень редко ошибается. И его предсказания обычно точны. Но что-то беспокоит его в этом убийце, и не думаю, что он даже знает, почему. Если бы он сейчас не был по горло занят другим сложным делом, он был бы здесь, чтобы самому решить эту загадку. Но у меня с ним прямая связь, и мне приказано постоянно держать его в курсе.

— Но ты здесь не одна, — повторил Макс.

— Нет.

— Насколько эффективно может работать агент, если он притворяется кем-то?

— Мы все умеем это делать достаточно хорошо. Мое подразделение… специально предназначено для операций под прикрытием.

— Почему? — настойчиво спросил Макс.

— Ну, например, потому, что, помимо всего прочего, мы, скажем так, приучены хранить секреты.

Он нахмурился.

— Я полагал, это относится ко всем федеральным агентам.

— Ты слишком часто смотришь телевизор.

Кейси засмеялась:

— Ты сказала ему очень много, Нелл, говори уж все до конца.

Нелл пожала плечами.

— Бюро на эту тему не любит распространяться, но специальное криминальное подразделение в основном состоит из людей, обладающих… нестандартными способностями.

— В смысле?

— Я наконец нашла дело, где проклятие Галлахеров может принести пользу.

Шелби Терриот, как и ее родители, родилась и выросла в Безмолвии. Но она не последовала примеру своих сверстников и не уехала из города, чтобы поступить в престижный колледж. Все дополнительное образование, которое Шелби смогла осилить после окончания средней школы, обеспечил ей маленький местный приходской колледж.

Когда она училась в старших классах, ее выбрали «Наиболее подходящей для украшения обложки журнала», что лишь доказывало, что школьники отвратительно разбираются в людях.

Шелби было совершенно наплевать, как она выглядит, она даже отказалась от нескольких предложений, которые вполне могли бы помочь ей стать удачливой моделью и заработать целое состояние. Но ей ужасно нравилось находиться с другой стороны фотокамеры, и вскоре некоторые ее снимки начали появляться в различных журналах.

И все же это было скорее хобби, а не попытка сделать карьеру, потому что Шелби была начисто лишена амбиций. Она не нуждалась в карьере, поскольку родители оставили ей хороший дом и акции нескольких процветающих предприятий. Она не была тщеславной. Шелби делала снимки, потому что получала от этого удовольствие. Ей не требовались ни деньги, ни одобрение, чтобы заниматься чем-то, доставляющим ей радость.

Все это объясняет, почему Шелби провела день, шатаясь по городу с камерой, время от времени снимая виды или персонажи, которые привлекли ее внимание. Жители городка давно к ней привыкли и не возражали. Шелби завела правило дарить фотографии тем, кого снимала, и спокойно отдавала негативы, если их у нее требовали. Поскольку она ни разу не использовала фотографию без разрешения, никто не возмущался, если, захватив людей врасплох, она делала не слишком комплиментарные снимки.

В этот четверг свет был особенно хорош, так что Шелби провела практически весь день вне дома, прекратив съемку, только когда стало темно. Она забежала в кафе поужинать, потому что не хотелось готовить дома, несколько минут пофлиртовала с Винни и отправилась к себе.

Ее маленький дом на окраине городка как будто сошел с рекламной открытки — белый коттедж, окруженный белым забором. Она обожала цветы, но ленилась ими заниматься, и неплохо платила садовнику, который заботился о том, чтобы цветники перед фасадом и на заднем дворе выглядели прелестно круглый год. Все остальные дела по дому она делала только сама, будучи в хороших отношениях как с малярной кистью, так и с молотком.