Колеса Феба в беге обтекли,

И тридцатью двенадцать лун на нас

Сияло тридцатью двенадцать раз,

С тех пор как нам связал во цвете дней[46]

Любовь, сердца и руки Гименей».

Актер-королева

«Пусть столько ж лун и солнц сочтем мы вновь

Скорей, чем в сердце кончится любовь!

Но только, ах, ты с некоторых пор

Так озабочен, утомлен и хвор,

Что я полна волненья. Но оно

Тебя ничуть печалить не должно;

Ведь в женщине любовь и страх равны:

Их вовсе нет, или они сильны.

Мою любовь ты знаешь с юных дней;

Так вот и страх мой соразмерен с ней.

Растет любовь, растет и страх в крови;

Где много страха, много и любви».

Актер-король

«Да, нежный друг, разлуки близок час;

Могучих сил огонь во мне погас;

А ты на милом свете будешь жить

В почете и любви; и, может быть,

С другим супругом ты…»

Актер-королева

«О, пощади!

Предательству не жить в моей груди.

Второй супруг – проклятие и стыд!

Второй – для тех, кем первый был убит».

Гамлет

(в сторону)

Полынь, полынь!

Актер-королева

«Тех, кто в замужество вступает вновь,

Влечет одна корысть, а не любовь;

И мертвого я умерщвлю опять,

Когда другому дам себя обнять».

Актер-король

«Я верю, да, так мыслишь ты сейчас,

Но замыслы недолговечны в нас.

Подвластны нашей памяти они:

Могуче их рожденье, хрупки дни;

Так плод неспелый к древу прикреплен,

Но падает, когда созреет он.

Вполне естественно, из нас любой

Забудет долг перед самим собой;

Тому, что в страсти было решено,

Чуть минет страсть, забвенье суждено.

И радость и печаль, бушуя в нас,

Свои решенья губят в тот же час;

Где смех, там плач, – они дружнее всех;

Легко смеется плач и плачет смех.

Не вечен мир, и все мы видим вновь,

Как счастью вслед меняется любовь;

Кому кто служит – мудрый, назови:

Любовь ли счастью, счастье ли любви?

Вельможа пал, – он не найдет слуги;

Бедняк в удаче, – с ним дружат враги;

И здесь любовь за счастьем вслед идет;

Кому не нужно, тот друзей найдет,

А кто в нужде спешит к былым друзьям,

Тот в недругов их превращает сам.

Но чтобы речь к началу привести:

Дум и судеб столь разнствуют пути,

Что нашу волю рушит всякий час;

Желанья – наши, их конец вне нас;

Ты новый брак отвергла наперед,

Но я умру – и эта мысль умрет».

Актер-королева

«Земля, не шли мне снеди, твердь – лучей!

Исчезни, радость дня, покой ночей!

Мои надежды да поглотит тьма!

Да ждут меня хлеб скудный и тюрьма!

Все злобное, чем радость смущена,

Мои мечты да истребит до дна!

И здесь и там да будет скорбь со мной,

Коль, овдовев, я стану вновь женой!»

Гамлет

Что если она теперь это нарушит!

Актер-король

«Нет глубже клятв. Мой друг, оставь меня;

Я утомлен и рад тревогу дня

Рассеять сном».

(Засыпает.)

Актер-королева

«Пусть дух твой отдохнет,

И пусть вовек не встретим мы невзгод»,

(Уходит.)

Гамлет

Сударыня, как вам нравится эта пьеса?

Королева

Эта женщина слишком щедра на уверения, по-моему.

Гамлет

О, ведь она сдержит слово.

Король

Ты слышал содержание? Здесь нет ничего предосудительного?

Гамлет

Нет-нет; они только шутят, отравляют ради шутки; ровно ничего предосудительного.

Король

Как называется пьеса?

Гамлет

«Мышеловка». – Но в каком смысле? В переносном. Эта пьеса изображает убийство, совершенное в Вене; имя герцога – Гонзаго; его жена – Баптиста; вы сейчас увидите; это подлая история; но не все ли равно? Вашего величества и нас, у которых душа чиста, это не касается; пусть кляча брыкается, если у нее ссадина; у нас загривок не натерт.

Входит актер Луциан.

Это некий Луциан, племянник короля.

Офелия

Вы отличный хор, мой принц.[47]

Гамлет

Я бы мог служить толкователем[48] вам и вашему милому, если бы мог видеть, как эти куклы пляшут.

Офелия

Вы колки, мой принц, вы колки.

Гамлет

Вам пришлось бы постонать, прежде чем притупится мое острие.

Офелия

Все лучше и все хуже.

Гамлет

Так и вы должны брать себе мужей. – Начинай, убийца. Да брось же проклятые свои ужимки и начинай. Ну: «Взывает к мщенью каркающий ворон».[49]

Луциан

«Рука тверда, дух черен, верен яд,

Час дружествен, ничей не видит взгляд;

Тлетворный сок полночных трав, трикраты

Пронизанный проклятием Гекаты,

Твоей природы страшным волшебством

Да истребится ныне жизнь в живом».