– Вау, ты тоже здесь, – пусть пьяный, как и положено священнику, «до положения риз», но Кац все-таки узнал сержанта. – И тебя черти приволокли в это чистилище?

– Какие черти? – только и смог спросить ошеломленный Том, пораженный внезапной догадкой, что капеллан подхватил «белую горячку» и сейчас начнет ловить чертей прямо на палубе.

На всякий случай он даже попробовал найти среди глазевших на бесплатное развлечение солдат кого-нибудь из полковых медиков.

– Да вот эти, воистину сыны преисподней, которые не дали мирному служителю церкви нормально отдохнуть и приволокли меня в сей Вавилон, – капеллан махнул на стоящих позади него рядовых, которые выглядели так, словно их кто-то долго бил пустым мешком по голове.

– А, ты вон о чем, – успокоился Том и, облегченно вздохнув, скомандовал: – Так, парни. Вещи в руки и несите в каюту. А с господином капелланом останусь я. – Взглядом задавив зарождающиеся вопросы сопровождающих, Том подхватил Каца под руку и потянул к шлюпке. От неожиданности священник не сразу начал сопротивляться, но всё же успел ухватиться за одного из стоящих рядом зевак в тщетной надежде остановить Тома. Напрасно, сейчас того не задержал бы даже танк или сам командир полка. Который, как и прочие офицеры части, младшие и не очень, к счастью для капеллана, рядом так и не соизволил появиться. Благодаря чему Томпсон, тут надо признаться честно, не один, а с помощью неожиданного напарника утащил Каца с центра палубы за шлюпку. Внезапно оказавшийся в спокойной обстановке Эдвард тотчас расслабился и с размаху уселся прямо на настил, сумев, однако, одновременно вытащить из-за пазухи неведомо как поместившуюся там квадратную флягу, емкостью, на глаз, не менее чем в английскую пинту. И тут же, не говоря худого слова, присосался к ней, как некормленый младенец к материнской груди. После нескольких внушительных глотков, сопровождавшихся восхищенным присвистом невольного помощника Томпсона, Кац протянул флягу Тому со словами:

– Тут еще есть, – и сразу весь обмяк и закрыл глаза.

– Умер? – испуганно заметил неизвестный.

Эдвард, повернувшись на бок, проворчал:

– Кто из вас умер, обязан в течение суток доложить об этом мне, чтобы я включил его в очередную сводку и прочел заупокойную.

– Напился, – махнул рукой Том.

– Понял. Мне говорили, что мы плывем вместе со «Всеми Алкоголиками», но я как-то не поверил. – Невольный свидетель неожиданно вспомнил, что он разговаривает с незнакомцем: – Извините. Меня зовут Джеймс Бонд, инженер.

– Инж…?! Извините, – Толик едва успел задавить смех. – Том Томпсон, сержант. Извините еще раз, мистер, просто у меня был один знакомый, полный ваш тезка, – постарался объяснить Том приступ веселья.

Только сейчас он заметил, что его собеседник одет не в настоящую униформу, а в нечто полувоенное. – Кстати, а что вы тут делаете, на нашем Ноевом ковчеге?

– Представляете, мистер Томпсон… – начал рассказ Джеймс, но сержант сразу же его перебил:

– Зовите меня Томом.

– Джеймс, – протянул руку инженер и продолжил после рукопожатия: – Работаю в «Ай-би-эм», в оружейном отделе. Вместе с бригадой рабочих направлен… – Он помялся. – Короче, будем ремонтировать оружие на месте, ну и по возможности – вносить предложения по усовершенствованию.

Капеллан в это время пошевелился и проворчал.

– Главное – не перебрать…

– Спи, чудовище, – огрызнулся Том и тут же переключился на Бонда: – А разве вы не счетные устройства выпускаете?

Тут инженер, совершенно забыв про валяющегося на палубе капеллана, начал вдохновенно рассказывать о том, что, как и когда выпускала «Ай-би-эм». Оказывается, компания производила широкий спектр уникального по тем временам оборудования, включающего системы учета рабочего времени, весы, автоматические резчики мяса и перфокартное оборудование, и в том числе те же счетные устройства – табуляторы. Кроме того, с началом войны ее рабочие занялись выпуском винтовок и пулеметов, таких как ручные БАРы, карабины «Бэби Гаранд», а еще – прицелы для бомбометания, запчасти для моторов и прочего военного снаряжения.

– Погодите, а вы чем занимаетесь? – Кажется, недавно появившаяся у Толика идея получила реальный шанс воплотиться в металле, и его упускать не хотелось.

Поэтому он протянул флягу инженеру. Тот автоматически взял, понюхал, поморщился, но отпил глоток и вернул флягу Толику. Толик столь же автоматически принял, глотнул и поморщился.

– Кукурузный виски, – улыбнулся Джеймс.

Толик лишь утвердительно кивнул, подумав при этом, как отлично умеют американцы маскировать словами действительность. Обозвать красиво обычный деревенский самогон – это надо суметь.

– Неплохой, – заметил он, отдышавшись. – Еще?

– Нет, хватит, – покачал головой инженер. – Крепкий, зараза.

– Точно, – подтвердил Том и завязал разговор о своих идеях.

Как всегда бывает, сначала Джеймс принял его мысли с иронией. Но потом заинтересовался, и у них начался очень интересный разговор с разбором возможностей реализации придумок Толика. Они даже на время забыли о мирно храпящем на холодной палубе Каце. Пожалуй, капеллан подхватил бы радикулит или даже воспаление легких, если бы не появившийся боец, бывший его сопровождающий, который вернулся и нашел их, чтобы предупредить, что корабль уже отплывает.

С помощью этого бойца они, пользуясь тем, что большинство пассажиров столпилось у обращенного к причалу борта, отволокли полностью расслабившегося Каца в его каюту. И разошлись, договорившись встретиться назавтра у той же шлюпки.

Гудок пронзительно завыл, заставив Тома дернуться и выругаться сквозь зубы. Корабль неторопливо протискивался в гавань Касабланки, полную разнообразных судов и кораблей, военных и гражданских. Понятно было, что выгрузки на берег придется ждать долго, и от этого настроение Томпсона, как и остальных солдат, было отнюдь не самым лучшим. Тем более что стоять приходилось в жару, в тесноте, обвешанным всем наличным снаряжением («Слава богу, что без парашютов», – подумал Толик). Как оказалось, к его удивлению, пресловутый «ефрейторский зазор» применялся не только в Советской армии.

– Сардж, долго еще они собираются нас мариновать? – не выдержал пулеметчик, парень из Миннесоты, Фредерик Пэккер.

Высокий, не уступавший в росте самому Тому, он отличался выносливостью и одновременно непоседливостью. Поэтому и сейчас нетерпеливо топтался на месте, задевая стоящих рядом и недовольно ворчащих солдат своей длинной «автоматической винтовкой Браунинга».

– Сейчас сбегаю, спрошу у полковника. Разрешишь, солдат? – ответил вопросом на вопрос, да еще с тем же акцентом, как у бойца, Том. – Фредди, я что, Господь Бог или командир полка, чтобы всё знать? – под смех солдат добавил он.