в столовой. Сегодня вечером здесь было две большие компании, но обе распустились и ушли час назад.

Мы с Клео ели в неторопливом темпе. Разговоров было немного, но благодаря остальным присутствующим в зале, мы проводили время, наблюдая за людьми. Другие гости любезно позволили нам смотреть, пока они ели, смеялись и открывали подарки. Мы с Клео оба заказали стейки. Ни на одной из наших тарелок не осталось ни грамма. Они были настолько хороши.

— Ещё? — Клео подняла бутылку красного вина между нами.

— Конечно, — я держал ножку своего бокала, пока она наливала.

— Мне нравится эта версия Остина.

— Того, который пьёт?

Она хихикнула, наполняя свой бокал.

— Да. Он расслабленный.

— Ты первый человек, который когда-либо называл меня расслабленным.

Я откусил ещё один кусок торта, затем сделал глоток вина, и последнее напряжение, связанное с этим ужином, исчезло.

Я позволил себе расслабиться и насладиться её компанией.

— Ты всегда хотела владеть пекарней? — спросил я.

— Да. Моя мама разрешала мне помогать ей на кухне. Разрешала мне разминать бананы для бананового хлеба, отмеряла ингредиенты, чтобы я могла высыпать их в миску для смешивания. Я была такой маленькой, когда она умерла, но я никогда не забывала те дни на кухне. Когда я стала старше, это было то, что я могла делать, чтобы чувствовать связь с ней.

Когда она говорила о своей матери, в её глазах были только обожание и любовь. Это было нечасто, но достаточно, чтобы понять, что Клео носила Джанет в своём сердце. Возможно, именно поэтому её еда была не от мира сего. Она была пропитана любовью.

— А как насчёт тебя? — спросила она. — Ты всегда хотел работать в частной охране?

— Не знаю, планирует ли кто-нибудь в этом бизнесе оказаться в этом бизнесе, — по крайней мере, так было со всеми моими парнями. — Я просто попал в него. Я всегда хотел быть пожарным, как мой отец. Мама хотела, чтобы я сначала получил диплом, но я планировал устроиться на станцию, как только он у меня появится. Потом, за месяц до выпуска, я познакомился с парнем, который владел охранной фирмой. Ему нужны были люди для работы на нескольких мероприятиях.

Большинству других двадцатилетних парней, которых он нанимал, было охренеть как скучно. Они ненавидели стоять у стены, наблюдая за вечеринкой, а не участвуя в ней. Но мне работа нравилась. Было интересно наблюдать за людьми, когда они не понимали, что за ними наблюдают.

Я видел, как мужчины рассматривают других женщин, помимо своих спутниц. Слышал, как женщины говорят о других женщинах. И я узнал, что чувствуешь, когда напряжение в толпе возрастает до того, как начинается драка.

— Я работал на одном концерте. Это была частная мероприятие в отеле для празднования двадцать первого дня рождения. Именинник был избалованным богатым ребёнком. Его отец был актёром — нет, я не могу сказать тебе, кто.

— Облом, — она надулась.

— Мне только исполнилось двадцать два года, и до окончания университета оставались считанные недели. Моя учебная нагрузка была небольшой, поэтому, какую бы работу он мне ни давал, я соглашался, потому что мне нужны были деньги. И вот я на концерте, и эти два вспыльчивых придурка собираются подраться из-за девушки. Я разнял их, не ломая костей и не устраивая сцен. Ничего особенного, но мой босс был там в тот вечер. Он наблюдал за всем этим. Перед тем как мы ушли, он предложил обучить меня и дать мне работу, которая оплачивалась в три раза больше, чем я заработал бы за год работы пожарным. Я не смог отказать.

— Как долго ты на него работал? — спросила Клео.

— Около пяти лет. Он вышел на пенсию, переехал на Гавайи, а я решил основать «Garrison».

Я строил свою компанию медленно и обдуманно, нанимая членов команды только тогда, когда мог гарантировать их доход в течение года. Я проработал в «Garrison» два года, прежде чем Рэй стал моим клиентом, и с тех пор мы значительно выросли.

Это всё ещё была небольшая компания по сравнению с частными охранными фирмами в Лос-Анджелесе. Я намеревался сохранять её такой, предпочитая качественные услуги огромной команде. Тем не менее, «Garrison» был больше, чем я мог себе представить после менее чем десяти лет работы.

— Ты когда-нибудь жалеешь, что не стал пожарным? — спросила Клео.

— Иногда, — признался я. — Когда я вижу катастрофы и людей в форме, которые объединяются вместе, я сожалею. Но в основном я считаю, что мне повезло, что у меня хорошая работа. И мне нравится руководить.

Клео засмеялась.

— Ты довольно властный.

— Издержки профессии.

Она подняла сумочку, которую принесла на ужин, с сиденья пустого стула слева от неё и достала небольшую завёрнутую коробку.

— У меня для тебя кое-что есть.

Моё сердце упало. Блять. Я должен был купить ей эту лопаточку.

— Я ничего тебе не купил.

— О, это ерунда. Я не жду и не нуждаюсь в подарках в этом году. Но я увидела это и не смогла пройти мимо.

Она подвинула коробку через стол.

Я взял её и осторожно развернул красную и золотую упаковочную бумагу, чтобы открыть колоду карт. На коробке была нарисованная вручную горный пейзаж с надписью: «Добро пожаловать в Куинси».

— Я заметила, что ты их коллекционируешь.

Мне удалось кивнуть. Я держал коробку, потеряв дар речи. Как она узнала? Я собирал колоды карт из всех мест, где побывал. Если бы я сам увидел их, я бы купил.

— Я увидела их вчера в аэропорту, когда прилетела, и подумала, что они прекрасны, — сказала она. — Если они тебе не нравятся, ты меня не обидишь.

Подождите. Она купила их ещё до того, как я появился здесь. Почему? Зачем ей покупать мне что-то, если она меня ненавидит?

Может быть…

Я отогнал эту мысль в сторону и прочистил комок в горле. Затем я поднял голову и встретился взглядом с её сияющими ореховыми глазами.

— Они великолепны. Спасибо.

— Не за что, — она засияла. — Я надеялась, они тебе понравятся.

— Да. Очень.

— Почему именно карты? — спросила она. — Думаю, это классная вещь, которую можно коллекционировать. Лучше, чем рюмки или магниты на холодильник. Но мне всегда было интересно, почему.

— Моя мама. Она научила меня играть в разные игры, когда я был маленьким, но я был неравнодушен к картам. Когда у меня появлялись деньги, я покупал новую колоду и просил её научить меня новой игре.

— Сколько у тебя колод?

— Понятия не имею. Но они заполняют три ящика на моей кухне.

— Это очень много карт.

И это будет