Рождества, и Рэй любил, чтобы охрана была внутри и снаружи дома. Моя команда будет там сегодня вечером, как и каждый год. Мой заместитель, Блейк, будет там сам, и что бы ни случилось, он всё уладит.

Когда я только основал «Garrison», я и управлял бизнесом, и брал на себя задачи с клиентами. Но по мере того, как мы росли, я сократил время работы с клиентами. Я сосредоточился на оценке рисков и подборе членов команды для работы. Строил отношения с клиентами и обучал свою команду, большинство из которых были бывшими военными, нашим протоколам.

Я доверял каждому из них, пока они были на службе, поэтому посещение мероприятий и вечеринок лично не было тем, что я делал уже много лет.

Особенно когда дело касалось Хиллкрестов. Это было слишком — видеть Клео в сверкающем платье, ткань которого облегала её изгибы, с фальшивой улыбкой, но, тем не менее, прекрасной.

Я прошёл мимо вешалки со спортивными штанами и взял пару светло-серых. В них будет удобнее спать сегодня ночью, чем в джинсах, когда я расстелюсь на полу.

— Что-нибудь ещё происходит? — спросил я Ченнинга.

— Неа.

Его внимание явно вернулось к его игре, не то чтобы он был таким уж разговорчивым по телефону. Узнать, как проходят его занятия, было всё равно что вырывать зубы.

Вдвоём мы лучше справились при личной встрече. На следующей неделе я найду время, чтобы пригласить его на обед или ужин и убедиться, что он в порядке.

— Хорошо, я отпускаю тебя. Обними маму за меня. И не ешь всё подряд. Я вернусь на следующий день после Рождества, и лучше бы там была энчилада.

Он засмеялся.

— Не обещаю.

Я закончил разговор и ещё раз осмотрел магазин в поисках чего-нибудь ещё, что мне нужно. Ничего не было. Всё, что я купил, поместилось в рюкзак. Сегодня вечером я буду работать на своём ноутбуке, отвечая на электронные письма и читая отчёты. Надеюсь, это отвлечёт меня от Клео, лежащей в кровати в пижаме. Хотя было бы труднее замаскировать моё влечение в поту.

— Опять вернулись? — спросил продавец, когда я подошёл к кассе и положил свои вещи. — Думал, вы вернулись, чтобы купить подарок для своей девушки в последнюю минуту. Сегодня все покупатели только этим и занимаются.

— Она не… нет. Это только для меня.

Твою мать. Должен ли я купить Клео подарок? Я даже не подумал об этом. С чего бы? Если бы я подарил ей что-то, это было бы странно, верно? Но было Рождество.

Может, я мог бы купить ей что-нибудь из того кухонного магазина. У Клео было больше кухонных принадлежностей, чем у любого человека на земле, но она положила глаз на какую-то лопаточку. Увидит ли она правду через подарок? Узнает ли она, что я следил за каждым её шагом в том магазине, не потому что беспокоился о её безопасности, а потому что едва мог оторвать от неё взгляд?

Пиздец, а не жизнь. Когда это лопаточка стала такой сложной?

— Наличные или карта?

Пока я обсуждал достоинства дурацкой лопаточки, продавец перечислил мои покупки и упаковала их в пакет.

— О, простите.

Я достал бумажник и провёл карточку через терминал. Затем я взял свои вещи и ушёл. Я заставил себя перейти улицу, чтобы не поддаться искушению зайти в магазин кухонных товаров.

Если бы Клео была моей, я бы купил ей все кухонные безделушки, какие только могли поместиться в её ящиках. Я бы купил ей подарки со вкусом, такие, которые она бы оценила, в отличие от слишком модных драгоценностей, которые отец покупал ей на Рождество и которые она никогда не носила.

Она бы оценила пару простых серёжек и новую скалку больше, чем Теслу, которую он купил ей в прошлом году. Тесла, которую она продала две недели спустя, пожертвовав вырученные деньги на благотворительность.

Блейк был с ней в тот день. Он посмеялся и закатил глаза на Рэя, а потом хвалил Клео за то, что она была глотком свежего воздуха.

Ей не нужна была новая машина. Ей нужны были выходные в Монтане, чтобы расслабиться.

Это может быть моим подарком для неё. Эти несколько дней.

Когда я вернулся в отель, я вошёл в двери и посмотрел в сторону камина. Клео лежала на одном из диванов, её глаза были прикованы к телефону. Она была на том же месте, когда я уходил раньше.

Я пересёк холл и встал рядом с её диваном.

— Привет.

— Привет, — естественная улыбка расплылась по её лицу, когда она подняла голову. Она улыбалась всем и всегда искренне. Эти улыбки в сочетании с её выпечкой были причиной того, что люди стекались в её пекарню. Клео притягивала людей. — Куда ходил?

Я поднял пакет.

— Купил пару вещей, чтобы переодеться.

— Оу, — её плечи опустились. — Извини.

— Перестань извиняться. Я собираюсь подняться и переодеться, а потом немного поработать. Я не буду тебе мешать, и ты сможешь расслабиться в номере.

— Вообще-то, я забронировала нам столик на ужин.

— О, — я помрачнел.

Интимный ужин в канун Рождества с этой прекрасной женщиной будет пыткой.

Улыбка Клео исчезла.

— Я могу всё отменить.

— Нет, не надо.

Если ужин — это то, чего она хотела, то я буду есть с ней.

Так долго я притворялся профессионалом. Я сохранял профессиональную дистанцию. Наше общение было профессиональным. Я держался от неё подальше, чтобы сохранить профессионализм.

Если профессионализм на самом деле означал поведение грубого, долбаного засранца, то я был профессионалом.

Клео не заслуживала такого отношения. Последний день, последние четыре года я вёл себя как кретин. Вести себя так было утомительно.

Сегодня я попытаюсь стать настоящим профессионалом.

— Ужин звучит отлично. Спасибо, — я жестом указал на свою рубашку. — Но у меня нет ничего красивого, чтобы надеть.

— У меня тоже нет. И я проверила столовую. Она не шикарная. Мы можем прийти как есть.

— Хорошо. Во сколько?

Её лицо озарилось лучезарной улыбкой.

— В семь тридцать.

Это давало мне четыре часа, чтобы собраться с мыслями, перестать дуться и не портить ей отпуск.

— Я буду там.

* * *

— Так вкусно, — Клео закрыла глаза напевая. Выражение восторга на её лице было более аппетитным, чем шоколадный торт на моей вилке. Она открыла глаза и улыбнулась. — А у тебя как?

Я опустил взгляд на свою тарелку и прочистил горло.

— Хорошо.

— Хочешь попробовать чизкейк?

— Нет, спасибо.

Я запихнул кусочек в рот и посмотрел куда угодно, только не на неё.

Мы были единственными, кто остался