— Жила себе как у Христа за пазухой, в тебе Людвиг души не чаял, а теперь… Я ведь тоже могла за Юрку замуж выйти, так нет, сижу себе, жду Диму, пока он наберется храбрости и скажет жене…

— А Юрка твой, между прочим, богатый и крутой, на «мерсе» ездит.

— И что?

— Ты меня учишь, а сама?

— Что сама?

— Если Дима твой жену бросит, на зарплату доцента будешь ему всю жизнь картошку варить.

— Девушки, а девушки. — Простоватая женщина с пушистой болонкой на поводке подошла к Маше с Катей. — Вы тут работаете? — показывая на киоск, поинтересовалась она.

— Да, а что вам, газета нужна? — вскочила Маша.

— Нет. Сидите, сидите. Я хочу вас о чем-то попросить.

Девушки посмотрели на женщину. Она была миловидной, располагала к себе. Круглолицая, курносый веснушчатый нос, губки подкрашенные бантиком, только часто хлопающие ресницы говорили о каком-то нервном заболевании.

— О чем? — поинтересовались подруги.

— За собачкой не присмотрите? Мне перевод надо на почте получить, я очередь заняла. А туда с собаками не пускают.

— Так оставьте ее дома.

— У нас дома нет. Мы приезжие из Питера. С Мусей на выставку приезжали, сегодня из гостиницы выехали, — сообщила женщина.

Муся радостно завиляла хвостом и потянулась к Маше.

— Красивая собачка, — погладила Маша животное по мягкой шерстке.

— Да, она у меня девочка что надо! Я на ней столько денег заработала! Видите, сколько у нее медалей. Здесь, в Москве, очередной наградили.

На шее у Муси действительно, как у настоящего бойца, позвякивали медальки.

— Я собачками с юности занимаюсь. Решила себя перебороть, и знаете почему: в детстве меня здоровенный сторожевой пес напугал. Я в деревне у бабушки отдыхала, иду вдоль забора, а он сорвался с цепи и мне навстречу. Я погладить его решила, а он как бросится и повалил меня на землю. Вот с тех пор у меня тик, видите? — Она пальцем показала на свои глаза.

— Да-а, — протянула Маша. — Как же вы теперь с ними?..

— Не боюсь, хочешь сказать?

— Ага, я бы после этого от всех псов в другую сторону бежала.

— Тот пес вовсе не злой был. Просто решил поиграть со мной. А я испугалась. Собак, главное, бояться не надо. Они это очень чувствуют. Даже маленькая может укусить, если будет ощущать ваш страх. Он им на интуитивном уровне передается. — Девушки испуганно смотрели на пушистую собачку. Женщина махнула рукой. — Но мои-то вовсе как котята. Так что их ни по какому не разозлишь. А Муся и вовсе артистка! Хоть на задних лапах, хоть на брюшке, если надо развеселить публику. Покажи, Муся, на что ты способна! — Женщина сунула собачонке в рот конфетку. Муся тут же поднялась на задние лапы и попрыгала вокруг себя.

— Да, молодец ваша Муся, — выслушав ее рассказ, позавидовала Катя, — вашей Мусе и слава, и денежки, и красота!

— А щенки от такой медалистки, вы не представляете, в какой цене! Вот домой приедем, очередь из женихов выстроится.

— Вот и нам бы так, — покачала головой Катя.

— Ну так что, посмотрите? Я мигом, перевод получу, и мы с ней в кассу за билетом помчимся.

— А она не сбежит, Муся ваша, золотая, медальная?

— А вы ее за поводок подержите. Можете к ящику привязать.

— Ну давайте. Только не долго. Я скоро уйду, а подруга беременная, видите, ей в будку свою надо, да и не справится она с вашей собачонкой, если та побежит.

— Спасибо большое, девчонки. Я мигом. Целую тебя, моя конфетка. — Сказав это, женщина скрылась в подземном переходе.

— Кто о чем печалится, мы о том, как денежки заработать, а…

— Ой, Клеопатрочка, ты нашлась! — Неожиданно появившаяся, откуда ни возьмись, суховатая дама странноватого вида, облаченная, несмотря на палящее солнце, в черную шляпу с широкими полями и черное платье, бросилась к собачонке. — Откуда ты взялась, моя ненаглядная?

Собачка зло тявкнула на незнакомку.

— Это Муся, а никакая не Клеопатра, — отозвалась за болонку Катя, опасаясь, как бы собачонка не укусила странноватую незнакомку.

— Нет, вы серьезно?

— Более чем.

— Девочки, это ваша собака?

— Нет.

— Значит, я не ошиблась. Нашлась моя ненаглядная!

— Ошиблись. Это Муся, медалистка, с выставки только что вернулась. Видите, сколько у нее медалей. И вообще она не москвичка. Ее сюда из Питера привезли.

— Мой покойный муж, по которому я ношу траур, — показывая на черную одежду, сообщила пожилая дама, — сказал мне перед смертью: «Найди нашу Клеопатру, а если нет, купи такую же за любые деньги!» Я человек обеспеченный… Поэтому могу вам предложить за псиночку…

— Гражданочка, как мы можем вам ее продать, если она не наша?

— Я вам предлагаю за нее… — Сумма, которую назвала незнакомка, всколыхнула Катю.

— Да не предлагайте, мы не будем ее продавать, — перебила ее Маша.

— Я вам даю двойную цену. Не подумайте, что я старая самодурка. Просто мой покойный муж оставил нашу Клеопатрочку привязанной возле магазина, и… — Из глаз вдовы брызнули слезы. — Через пять минут ее уже не было. Мы бегали по всем подворотням, искали, давали объявления в газету, назначали вознаграждения, но… Итак, ваше последнее слово?

— Последнее слово: мы не можем, она чужая!

— Девочки, сжальтесь над безутешной вдовой, вот мой телефон, если хозяйка согласится ее продать… — От жары с дамы, разодетой в черное, пот стекал в три ручья. Приподняв поля шляпы, она вытерла его носовым платком.

— Хорошо-хорошо, мы скажем, — по-настоящему расстроилась Маша.

— Ты подумай, — когда дама ушла, удивилась Катерина, — цену выше твоей шубы из норки назначает.

— Страдает человек об утерянном. Любовь! — посочувствовала впечатлительная Маша.

— Странная она какая-то. Ты видела у нее на лбу огромный шрам.

— Нет, а как ты заметила?

— Когда она шляпу приподняла, чтобы пот платком вытереть.

— Может, когда собаку потерянную искали, сбилась с ног, поскользнулась, упала.

— Может… — в раздумье произнесла Катя. — А может…

— Что?

— Да я так, подумала…

— Ой, спасибо вам, девчонки. — Вернувшаяся с почты женщина была мрачнее тучи. — Представляете, перевод не получила. А мне нужно вылетать, у меня Кузька заболела.

— Кто это Кузька?

— Другая собачка, у нее воспаление легких, срочно нужен врач. Знаете, какие это деньги ее лечить? Кузька — это мой любимый друг. А перевод из Питера до Москвы почему-то не дошел. Слышали про такое? Его отправили, а он исчез. — Без того часто дергающиеся ресницы затрепетали быстрее обычного.