Соёлма начала вести себя так естественно! Сегодня она распустила волосы. Кроме того, путём многочисленной экономии, мелких обманов (Соёлма врала, что нужны деньги на лекарства или ещё что-то, прибавляла суммы покупок в разговоре с родителями) ей удалось собрать некоторую сумму и купить джинсы. Они были чёрные с совсем небольшими разводами, что было редкостью для тех лет, все носили голубые, синие, изредка серые.

У Соёлмы была белая однотонная футболка, вроде ничем не примечательная, студентка прятала её под кофтой.

Но сегодня… волосы её были волнистыми после сна с косичками. Одежда была простой, но смотрелась качественно из-за простоты и вообще по какой-то причине в аудитории стало жарко, что Соёлма сняла кофту. После физкультуры она не стала переодеваться и в кроссовках и в таком простом и милом виде, немного разгоряченная вышла в коридор навстречу Паше.

Когда она начала рассказывать про одногруппницу она делала это бегло, как маленькие дети. При этом она незаметно для себя открыла шоколадный батончик, принесенный Пашей и начала есть, продолжая говорить с набитым ртом.

Паша не мог налюбоваться на неё.

“Возможно, она начинает жить… “ — подумал юноша.

А когда он пригласил девушку на свидание, она вот так прямо с шоколадкой в руке бросилась ему на шею и приготовилась к поцелую.

На одну долю секунды Паша пошатнулся. Соёлма была хрупкой в душе, но внешне она была выше него на пару сантиметров. Она была даже несколько “здоровой”, а вот Паша — рыхлого телосложения.

Но, как истинный мужчина, тут же собрался. Соёлма буквально висела у него шее, они целовались, невзирая на вытаращенные глаза одногруппников, которым из двери все было видно и преподов, которые могли пройти в любую минуту.

Наконец они отсоединились друг от друга. Уходя, Соёлма подарила Паше взгляд, полный надежды, счастья и расслабленности. Ещё бы ведь у нее отлегло от сердца.

Паша ещё какое-то мгновение стоял красный как рак, довольный и немного заторможенный от счастья. Потом отряхнувшись радостной походкой направился в сторону своей аудитории.

Больше они не виделись.

***

В четыре часа девочки были уже в общежитии. Соелма бегала как угорелая по комнате. Она вновь делала себе локоны. Вчера девушка специально отправилась к сестре за плойкой. Когда она услышала, что в пятницу нужно сидеть с малышами, она впервые в жизни отказала сестре и её мужу.

“Белигма, Жаргал, у меня важное свидание в пятницу, извините, но…завтра я никак не смогу”

Сестра и муж с отвисшими челюстями переглянулись и долго не могли найти слова.

— Ну ладно..- наконец вымолвила сестра. У тебя… ээ… появился парень?

— Да. А что-то необычное в этом?

— Ну ты же всегда была одна… ну ладно… — растерянно протянула Белигма.

И вот сегодня такая счастливая, думая, что надеть, одной рукой крутящая локоны, другой крася ресницы она быстро перемещалась по комнате, словно птичка, словно волшебный вихрь, полный любви и свободы.

Олька смотрела на эту суету снисходительным взглядом, скрывая в душе ехидство.

Она ждала, когда Соелма хоть на минуту уйдет в ванную, магазин или еще куда-то и думала, как поскорее её отослать. Олька надеялась, что Соелма будет мыть голову, но она мыла её вчера и только легонько намочила волосы, посчитав голову чистой, стала делать завивку.

Но случай представился сам. От радостного волнения у девушки немного скрутило живот. Часов в шесть она побежала в туалет.

Когда Соелма еще только направилась в санузел, Олькин взгляд уже упал на НЕГО. Телефон подруги мирно валялся на её кровати. Девочки при необходимости могли брать телефоны друг друга, что-то включить или набрать кого-то. Если например у одной мокрые руки или одна ближе. Секретов там почти не было, девочки видели картинки друг друга и песни, а контакты-ну что там такого.

Олька заранее сочинила текст. Нужен был только момент. И вот он настал.

Она зашла в смс и написала Паше следующий текст:

“Паша. Я долго думала о нас. Всё-таки ты мне не нравишься. Я начала встречаться с тобой, чтобы стать как все. Но вижу, что все налаживается и все со мной в порядке. Ты мне для этого не нужен. Не пиши мне ничего в ответ, не приходи и не звони. Ты ниже меня, не спортивный и маменькин сынок. Со временем я кого-то найду, а сейчас понимаю, что мне это не так уж и нужно. Просто мне было плохо. И сегодня не жди, пока”

Текст разбился на две смс, но ничего. Деньги на отправку нашлись и они ушли.

После Олька поставила Пашу в чёрный список. Сам удалила.

Все это она успела сделать молниеносно.

Затем она крикнула Соелме:

— Соëлма! Я за ноутбуком. Начну печатать кое-что, новый заказ есть же.

Заказ и правда был, поэтому Олька пошла в 704.

По пути она встретила Пашу. Он бежал чуть ли не бегом, но Олька преградила ему путь:

— Стоп. — сказала она четко и уверенно. Стоп, стоп, повторила она уже мягче.

— Я всё знаю. Она только что со мной поговорила. Она плачет в ванной, ей тоже непросто. Ты ей очень помог, но… она поверила в себя. Это здорово. Но тебя она не любит. Зачем быть тряпкой.

Паша пытался что-то нечленораздельно мычать, порываясь бежать к возлюбленной.

— Паша! Мужик ты или нет? Успокойся. Ну что ты как тряпка? Что ты сейчас хочешь сделать? Уговорить? Потом на свежую голову поговорите. Иди, иди… Иди. — Олька повторила последнее слово уже твёрже.

И… Паша повиновался.

Ведь Олька была как будто бы права. Если бы не один нюанс.

Соëлма не писала ничего такого!

Ольга быстренько сходила за ноутбуком и вернулась.

Когда она вошла в свою комнату, то бросилась к Соелме, которая уже хотела взять в руки телефон.

Соëлма, дорогая! Соëлма! Я… видела Пашу и он мне дал это… — Она протянула подруге сложенный вчетверо листочек. — Только извини, я прочитала. Понимаешь, Паша… Он сказал, чтобы ты за ним не ходила. Попросил передать меня эту записку. Он сказал, чтобы я тебя успокоила, но чтобы ты сильно не грустила.

— Что там? — в сознании Соëлмы все поплыло. Но она ещё надеялась, что все не так плохо.

Сердце заколотилось, дыхание прибило к горлу. Дрожащими руками она развернула записку…

“Дорогая Соëлма! Извини, что говорю не лично, даже по телефону не хочу говорить, чтобы ты мне не отвечала. Но я тебя на всякий случай и заблокировал.

Извини, что я тебе наобещал, но мы не