она тут же весело защебетала. Мужчина бросил короткий взгляд в сторону Настены и поехал между домами по улице, что вела к реке.

Красе показалось, что он ее запомнил.

— Девки! Что невеселые? — староста, переговаривающийся с мельником, дошел до колодца. К нему подошла дочь и стала что-то рассказывать на ухо. Мельник посмотрел на Настасью и хотел было пойти дальше, но та вдруг сама подскочила к нему и схватила за рукав.

— Проводи до дома, а?

Мужчина застыл, потом подошел, взял ее ведра и послушно повел девушку домой.

Она вцепилась в его локоть мертвой хваткой. А он чему-то улыбался, изредка косясь на идущую рядом девушку.

Настасья ненароком отметила, что у него очень добрая улыбка.

* * *

Найдена, кутавшаяся в две огромных шали, забилась в угол. Семен порывался подойти к девочке, но та начинала рычать на каждый его шаг, и мальчик не решался подходить совсем близко. Дарья сидела на скамье, прислонившись спиной к стене и растерянно смотрела на это представление.

— Мам! Она хорошая!

— Да уж… И загрызла тех людей она из чистого человеколюбия.

— Не я.

Девочка впервые что-то сказала. Голос у нее был надтреснутый.

— Не ты? А кто тогда.

— Волк. Идет со мной. Охота. Он уводит. Остаюсь.

— Ты шла с другим оборотнем?

— Да.

— Откуда?

— Север.

— Зачем?

— Гонят.

— Кто?

— Найты.

— Кто-кто?

Ребенок растерянно моргал, пытаясь подобрать слова из чужого языка, но у нее не выходило.

— Смерть, — наконец сказала она. Дарья решила удовлетвориться таким объяснением. Вряд ли из чужеземного ребенка можно вытянуть что-то более связное.

— Тот волк он тебе отец?

— Нет.

— Родственник?

— Нет.

— А где твои родители?

— Теряются. Ищу. Гонят. И он. Гонят. Уходим. Оберегает. Дочь походит.

Значит, девочка потерялась. На нее напали. Чужой дядька ей помог. У него, видимо, тоже есть семья. Была, точнее. Мстит?

— Найдена, убивает людей он?

— Добрый. Помогает.

— Это тебе он помогал. Ты…его вида. А нас он может ненавидеть.

— Охота.

— Тем более, если на вас охотились. Ты же не знаешь, может, его не поймали.

— Запах. Нет. Его нет.

— Искала, значит? Может просто не нашла его след.

— Нашла. Не он. Он. Не он.

Семен протянул девочке кусок пирога. Та покосилась на Дарью.

— Ешь давай, — буркнула та. Ребенок вгрызся в мучное изделие.

— Зачем из дома выходила? Тебя соседка видела. Как ты через забор перемахивала.

— Тяфело. Фою.

С набитым ртом, закутанная в шали, Найдена выглядела до ужаса безобидной.

— Выть выходила?

Отрицание.

— Тяфело.

— Тяжело сидеть постоянно в четырех стенах? Так посидела б на крылечке! Зачем прыгать, людей пугать?

Девочка хлюпнула носом.

— Лапа проверяю.

— Ладно, — Дарья вздохнула. — Поешь, наденешь мою синюю рубаху, да ложись спать. Если тебе будет так удобнее, можешь обитать в дровяном сарае. Но учти: кто-нибудь увидит — мигом разнесут по всей деревне. И придут уже не с ножом, а с вилами и факелами. Поняла?

Девочка понятливо закивала. Быстро впихнула в рот остатки пирога, натянула рубашку, собрала все лишнее на поясе и подвязала. И убежала в сарай. Семка увязался за ней.

Дарья посмотрела на чистую миску, стоявшую на столе, из которой так и не поели.

Интересно, он вернется?

Жалко ли ей будет, если он не придет?

Или…ей уже жалко?

* * *

Вечером забежала Витка. Помогла по хозяйству, поделилась сплетнями. Краса шла до дома с мельником, Фекла провожала графа Фонрозина до кузнеца, Артемий, оказывается, остановился у Фомы. Есть у корчмаря пара отгороженных углов. Не постоялый двор, но переночевать ночь-две пойдет.

— Носится злой, как голодная собака по всей деревне, — сообщила рыжая. — Что-то ищет. К Олежкиным заходил. Не знаю, что он им говорил, но муж Дунькин ее теперь за ворота не выпускает. Мила сказала, она у него на цепи сидит, но сама знаешь, как Милиным россказням верить.

Дарья невесело кивала в ответ. А ведь Артемию и правда в деревне что-то надо, не врал.

— Твой полдня у Миланьи просидел. Ох, она и рада была! Словно девица на выданье! Хоть и внука нянчит! Ведь всем и так ясно, что он по делу расспрашивал.

— Он не мой.

— Ой, Дарька! Глупая ты! Ты ж, колючка, ему понравилась. Лови момент.

Дарья аж поперхнулась

— Поймала уже один раз. Повторения не хочется.

— Городской-то твой хороший, — заметила Витка печально. — Вон как заботится. Говорит красиво.

Говорят они все красиво. Восемь лет назад как только не называли глупую Дашу и солнышком, и звездочкой, и сватов просили ждать со дня на день. Дни шли, ей обещали все для нее сделать и просили совсем немного взамен. Бегала, как дура, по вечерам на встречи, таилась от родителей, действительно ждала сваху. Наконец наступила весна, расквартированные в селе части выступили в поход, а Дарью потрепали по голове со словами " Мне было с тобой хорошо" и оставили наедине с начинающим расти животом.

Сколько слез пролила глупая девка, сколько проклятий посылала на голову обманщика. Как корила себя, доверчивую, оказавшуюся доступной. Только вот не было ни одного разу в жизни, чтоб она плохо подумала о Семене. "Он — мой," — сказала она себе, и ребенок стал центром и смыслом ее жизни. Все делалось ею для него. И сейчас, когда ей неожиданно стало обидно, что мужчина, вторгшийся в ее жизнь, так просто из нее ушел, она вдруг ощутила себя женщиной. Обиженной и одинокой. Выгрызающей право на существование, но ужасно от этого уставшей.

"Ерунда какая, — подумала Дарья прежде чем заснуть под монотонное щебетанье Витки. — Не нужен он мне. Мне никто не нужен. А ведь обиделся, дурак…"

9

Ребята о чем-то шушукались, потом один делал неуверенный шаг в сторону Артема, чистившего около корчмы лошадь, но тут же возвращался к остальным. В конце концов следователю это надоело.

— Что надо?

Мальчишки замерли, потом вперед вышел микулин сын.

— А почему Семка гулять не ходит?

— У него мама заболела.

— А он сказал, у него новый друг появился! — пожаловался мальчик. Кажется, Егор.

— Он должен помогать матери. Как мама поправится, он вас познакомит с новым другом. Если он есть.

— А вы к тете Даше за деньги ходите или так? — спросил, осмелев, высокий долговязый парень в подранной на локте рубахе. Артемий медленно развернулся к говорившему.

— Кто тебе сказал подобную глупость?

— Мама. Она говорит…

— Передай маме, что ей следует вымыть рот. И что если я еще раз услышу подобное, то приду к вам проверять, не охотитесь ли вы в закрытых для крестьян местах. И поверь, я найду к чему придраться.