Она заверяла незамужних девушек, что им вполне можно пройтись с молодым человеком днем по людней улице без сопровождения в том случае, если они знакомы несколько лет, если девушка идет с работы домой и если она уверена в добропорядочности и благонравии юноши. Свободы у замужних дам, похоже, куда меньше, чем у незамужних, так как им ни в коем случае нельзя выходить из дома без компаньонки вплоть до тридцати лет.

В своей еженедельной колонке миссис Бартлби не забывала и о мужчинах. Она знала, где джентльмен может обзавестись прекрасно пошитыми удобными ботинками, Была в курсе, в каких табачных лавках продаются лучшие сигары, которые джентльмен, без сомнения, должен курить вне дома. Она стойко защищала сменные воротнички и манжеты – разумное изобретение для неженатых деловых мужчин, но выступала против нарукавников и манишек, недостойных даже самого бедного клерка.

Фраза «миссис Бартлби говорит…» так часто мелькала в разговорах, что Гарри чувствовал – еще немного, и он сойдет с ума.

В дополнение к этому неожиданному и досадному повороту событий Гарри никак не мог найти мисс Дав достойную замену. Он позвонил в агентство сразу после перепалки в ее квартире, и с тех пор целая вереница секретарей прошла через контору Гарри. Время от времени ему обещали секретаря с огромным опытом работы, но в претендентах неизменно находились какие-то изъяны. Один писал под диктовку как черепаха, другой не мог усвоить, что Гарри предпочитает кофе без молока и сахара, третий был не в состоянии отслеживать расписание встреч.

Это оказалось самым неудобным, особенно если учесть, что Гарри потерял дневник деловых встреч. С мисс Дав потеря не обернулась бы трагедией, Эмма и без записей знала, где и когда ему нужно быть, но ее преемники в этом отношении были абсолютно безнадежны.

Последнего, молодого человека по имени Куинн, Гарри нашел худшим из всех. Стоило указать на ошибку, и Куинн вешал голову, словно побитый щенок. Эта привычка безмерно раздражала Гарри, но и ему самому, и его сотрудникам так надоело чуть ли не каждый день объяснять все заново новому лицу, что Гарри скрепя сердце принял Куинна на временной основе. Однако пока майские денечки улетали прочь один за другим, популярность миссис Бартлби росла, и Гарри уже начал побаиваться, что ему навсегда придется связать себя с Куинном или таким же недотепой, как он.

Но и этого как будто было мало. Дамы его собственного семейства остались настолько довольны поездкой в Челси и последующими советами миссис Бартлби, что заимели привычку каждую субботу за завтраком читать ее колонку вслух. Отныне они планировали свою жизнь согласно советам, которыми снабжал их литературный двойник мисс Дав, и тратили деньги Гарри на то, что она рекомендовала им купить.

– Сегодняшняя колонка как будто специально написана для тебя, Диана. – Мать пошуршала газетой. – Миссис Бартлби обсуждает свадебный прием.

Сидящие за столом дамы встретили эти новости восторженными восклицаниями. Гарри, уже подумывавший внести запрет на чтение газет за едой под предлогом того, что это невежливо, сумрачно взирал на яичницу с беконом и размышлял, не стоит ли ему начать завтракать по субботам в клубе.

– «В этом году одинаково модны и фуршеты, и традиционные приемы, – читала мать, – хотя каждый случай требует разработки особого меню». Хм-м… и, конечно же, никаких горячих закусок на фуршете. Крабовые слойки и фуагра для начала, холодный томатный суп в чайных чашках, чтобы пить. Так гостям не придется пользоваться ложками, разгуливая по залу, – вот поистине здравая идея! И мудрая!

Гарри закатил глаза, но остальные не заметили этого.

– «В дополнение к обычному холодному мясу и дичи – сытный салат. К примеру, салат с курицей, миндалем и майонезом особенно вкусен на крохотных круассанах в виде бутербродиков», – не унималась мать.

Это предложение было отмечено бурей похвальных слов, хотя Гарри не мог взять в толк, что необычного они нашли в куриных бутербродах.

Рядом с ним вырос Джексон с утренней корреспонденцией. Гарри отодвинул тарелку и просмотрел письма, задержавшись на конверте с гербом лорда Барринджера.

Он вскрыл конверт. Содержание настолько поразило Гарри, что пришлось перечесть письмо дважды, дабы убедиться – это явь, а не дурной сон. За последние два месяца тираж «Соушл газетт» вырос вдвое, с нескрываемым удовольствием сообщал ему конкурент. В результате доход от рекламы также значительно возрос, и граф повышает запрашиваемую за газету цену до ста пятидесяти тысяч фунтов. Гарри располагал сведениями, что Барринджеру позарез нужны наличные, и поэтому ожидал, что тот снизит цену. А он повышает ее! В чем же причина, спросите вы. В бумажных зверюшках и супах, разливаемых по чайным чашкам!

– Гарри, дорогой, не скрипи зубами, – сделала замечание мать, глядя поверх пенсне на старшую дочь. – Диана, меню миссис Бартлби превосходно, правда? Прекрасно подойдет для вашей свадьбы.

Терпение Гарри лопнуло.

– Определенно нет! – припечатал он и встал. – Я не стану пить томатный суп из чайной чашки, даже ради Дианы!

Недвусмысленно выразив свое мнение, он бросил салфетку в тарелку, сунул письмо Барринджера в карман и вышел из-за стола. Девять дам удивленно смотрели ему вслед.

Поскольку он не знал, какие встречи назначены на сегодня и его секретарь, похоже, тоже не имел об этом ни малейшего понятия, Гарри решил поехать в клуб. Мужской клуб был местом священным, последним оплотом здравомыслящих джентльменов, которым не было дела до свадебных меню и молодых людей, гуляющих днем по людным улицам с незамужними девушками.

За дальним угловым столиком в «Брукс» сидели двое его приятелей. Гарри направился прямиком к ним.

Лорд Уэстон первым заметил его.

– Это просто чудесно! – воскликнул он, поднимаясь и хлопая Гарри по плечу. – Я рад, что вы здесь, Марлоу. Вы как раз вовремя, у нас тут вышел спор, и вы поможете нам его решить.

– В самом деле? – Гарри поздоровался со вторым приятелем, сэром Филиппом Найтоном, и отодвинул стул. – О чем спорите на этот раз?

– Я говорю, что галстук-самовяз все еще в моде, а сэр Филипп утверждает, что он уже не комильфо.

– Не только я, Уэстон, – возразил сэр Филипп. – Бартлби особо подчеркнула это в своей колонке на прошлой неделе. Самовяз неприемлем.

– С меня хватит! – Гарри вскочил, опрокинув стул. – Черт бы все это побрал, неужели мужчина и в клуб больше прийти не может?!

Все джентльмены, включая его товарищей, удивленно уставились на него. Гарри сделал глубокий вдох.

– Прошу прощения, – поклонился он, – я должен идти. Я вспомнил, что у меня важная встреча.

Он вышел из клуба и велел подать экипаж, но затем отослал его прочь и пошел прогуляться.

Он перебрал в голове все, что помнил о рукописях мисс Дав, – помнил, правда, маловато, ведь он практически не читал их. А прочитанное казалось ему настолько тоскливым, что нисколько не запомнилось. Что-то о том, как можно украсить квартиру. Чушь о приеме гостей в дневные часы. Как надлежит леди ездить верхом. Даже мысль об этих темах наводила на Гарри смертную тоску. Чем же вызван такой оглушительный успех? Этого он понять не мог.