Через несколько часов, когда были подписаны документы на выписку, меня усадили в инвалидное кресло и выкатили на обочину тротуара к БМВ Арпаны. Вскоре я откинулся в пассажирском кресле, и мы направились домой.

Мы ездили по этой дороге много раз, но теперь мне казалось, что она ведет к великому неведомому.

Интерн выдал мне флакончик с обезболивающими таблетками, которые должны были помочь мне пережить двухчасовую поездку до дома. Он добавил, что во мне уже «порядочно транквилизаторов», но если понадобится снять боль, таблетки придутся очень кстати.

Обычно я только приветствовал дополнительную дозу, поскольку моя лекарственная зависимость требовала, чтобы я пил таблетки несколько раз в день для профилактики депрессии и приступов гнева. Но сейчас, к своему удивлению, я положил их в бардачок и больше о них не вспоминал.

Несмотря на обезболивающие, разрез все же причинял мне боль, однако ощущения были намного лучше моих ожиданий. Я даже коснулся несколько раз своей раны, чтобы снова почувствовать боль и чтобы убедиться, что ткани не онемели и в них не поселилась гангрена или какой-то другой монстр, пожирающий плоть. Боль была вполне сносной.

«Что-то изменилось», — сказал я себе.

Про Арпану я мог сказать то же самое. Очевидно, что вчера ее напугали перемены в моем характере, но теперь ее лицо казалось задумчивым и умиротворенным. Она не улыбалась, но выглядела счастливой.

Только мы выбрались с забитых дорог Лос-Анджелеса и выехали на свободную дорогу, Арпана заговорила о переменах, которые ожидали нас в будущем.

«Наше будущее похоже на эти дождевые облака, — сказала она, указывая на гряду темных и зловещих туч на горизонте. — Понятно, что сегодня с часу на час эти тучи прольются дождем, но я не могу сказать, будет ли это сильная гроза или просто освежающий дождь. Не знаю, будут ли перемены плохими и будут ли плохими вообще, потому что у меня нет всей информации».

«Я знаю, что ты хочешь сказать, — сказал я. — Мне проще, потому что я был там и знаю, насколько все это реально. Но ты считаешь, что я рассказывал тебе свои сны».

«Сны, — повторила Арпана. — Похоже, что наше будущее так же призрачно, как твои сны».

Сны. Я посмотрел вперед и пробормотал про себя: «Сны».

Моя голова опустилась на грудь — я засыпал. Через минуту я уже спал, но теперь мой сон был не о взрослых игрушках, которые снились мне, когда я засыпал дома на просмотре телереклам, не о машинах, мчащихся сквозь бескрайнюю пустыню. Мне снилось, как я открываю свой медицинский кабинет специалиста по практике осознанности. Я мог разглядеть его в мельчайших подробностях. Я был смущен, так как не очень хорошо знал, что делать, но что-то делал. Вдруг я опять проснулся.

Арпана продолжала говорить.

«Ну и как ты собрался зарабатывать на практике осознанности? — спросила она. — Что это такое?»

«Знаю только приблизительно, в общих чертах, — сказал я. — Нефармакологические методы лечения в сочетании с лекарственными препаратами могут вылечить депрессию, зависимость и другие болезни души. Это поиск внутренних резервов, которые могли бы заполнить внутреннюю пустоту из-за лекарств, алкоголя и наркотиков. Знаешь, что они сказали? Зависимость — это несбывшийся духовный опыт».

«Кто сказал?» — спросила Арпана.

Я вдохнул поглубже и ответил: «Ангелы».

«Но, Раджа, это могут быть твои личные проблемы, — говорила она, и в ее взгляде читалась абсолютная уверенность, что это и есть мои личные проблемы. — Как ты сможешь обучить этим целительским практикам других?»

Мое лицо зарделось от стыда. Я знал, о чем она говорит. Когда мне недоставало обезболивающих, чтобы ублажить мое пристрастие, я быстро раздражался и был совершенно несносен.

«Я знаю, что у меня проблемы с наркотиками, но теперь пора вылечиться и научить этим секретам других, — сказал я. — Я знаю, время пришло. Мне предстоит многое узнать о практике осознанности, но ангелы сказали, что я научусь. Я должен верить».

И отключился. Когда мы проехали несколько километров, Арпана разбудила меня, тряся за плечо.

«Я вот подумала, — сказала она, и в ее глазах плясал огонек. — Мне никогда не хотелось ничего такого. Это ты хотел».

«Что ты хочешь сказать?» — спросил я, тряся головой и опять просыпаясь.

«Ты желал всего этого. Это тебе был нужен дом побольше, „Хаммер“, „Мерседес“, вечеринки и прочие игрушки».

Прежде чем я успел возразить, она напомнила, что я хотел «попасть в самое яблочко». Я сразу понял, что она имеет в виду. Согласно плану застройки, наш квартал был спроектирован в форме двух колец. Внешнее кольцо состояло из домов с площадью от трехсот семидесяти до четырехсот двадцати квадратных метров, с двумя этажами, двухместными гаражами, задним двором и бассейном, где могли спокойно разместиться тридцать-сорок человек гостей. Внутреннее кольцо было таким же, как внешнее, разве что дома были на сотню квадратных метров побольше, с трехместными гаражами и задним двориком, который мог вызывать восторг у самых искушенных устроителей вечеринок. И попасть во внутреннее кольцо могли только те, кто знал код от замка. Внутреннее кольцо было тем самым «яблочком». По своим размерам и своему дизайну эти дома не уступали многим особнякам на Беверли-Хиллз. Площадь самого маленького дома в этом кольце составляла где-то пятьсот пятьдесят квадратных метров, а самого большого — той самой копии Белого дома в миниатюре — около тысячи квадратных метров. Из нашего дома с анфиладами комнат открывался прелестный вид на гольф-поле и озеро. У нас был четырехместный гараж. На заднем дворе размещались бассейн, джакузи, банная купель, фонтан и газон, с которым садовник возился по полдня каждую неделю.

«А-а-а, „яблочко“, — понимающе протянул я. — Но как я мог знать тогда, что это только начало моих проблем, а вовсе не конец?»

«Как ты мог знать? Раньше надо было думать, — сказала она, притворяясь рассерженной. — А теперь погляди на нас! Гораздо труднее выйти из этого положения, чем вляпаться в него».

«Погоди-ка, — подумал я. — Не только я принимал эти решения».

«Арпана, не я один покупал все это. Ты была вместе со мной, — возразил я. — И хотела этого не меньше меня».

«Я знаю, Раджа, я знаю. Но, к сожалению, мы всегда хотим больше, чем можем себе позволить. Все мы люди. Мы не чувствуем, когда следует остановиться», — вздохнула Арпана.

Мои глаза распахнулись. В спальню проникал тусклый свет, заря только занималась над землей. Что-то меня разбудило. Шум с нижнего этажа? Голоса детей?

Медленно и мучительно я перевернулся набок и встретился взглядом с Арпаной. Ее глаза были открыты, она выглядела абсолютно бодрой. Ее лицо было юным, как двадцать два года назад, когда мы познакомились.

«Я говорила с тобой. Прости, что разбудила, — улыбнулась она. — Я думала о случившемся и убеждена в том, что мы должны отдаться на волю случая. Дальнейшее развитие событий покажет, насколько правдив твой сон».