Радовало то, что патруль этот родной, гаретский. Но подчинялся он военачальнику, и как отнесется Хетт к обнаружению своей правительницы в такой, мягко говоря, неподходящей компании, предсказать не могла. Да, в той подслушанной беседе он был не сторонником союза с северянами, но и не отрицал его.

- Ваши спутники, они… живы?

- Да, они ушли на разведку. Ваше величество… - Мариф на мгновение запнулся, будто подбирая слова, чего ранее с ним не случалось, и Тамила в удивлении вскинула голову, пытаясь понять, что вывело из равновесия обычно невозмутимого советника. – Один из оставшихся в живых преследователей успел вас рассмотреть. Боюсь, новость о том, где и с кем вы находитесь, в самое ближайшее время облетит не только Орис, но и Гарет.

От нахлынувшего понимания, чем это грозит, Тамилу даже перестала бить дрожь. И не ужас был тому виной, а ярость. Не так страшно, если бы только в Орисе распространилась пикантная сплетня о тайной ночной встрече с советником, но в Гарете это сочтут неприкрытым предательством. Да ещё и такая несвоевременная смерть короля… Для наследника эта новость будет роскошным подарком – Тамила невольно скомпрометировала не только себя, но и Марифа. Пусть старый интриган умер своей смертью, повернуть это так, чтобы народный гнев обратился на уже бывшего советника, совсем несложно. Совместная война против северян была слишком давно, а напряженность в отношениях двух стран нагнетается уже не одно десятилетие, что уж говорить о двух последних годах, когда дипломатические отношения оказались практически разорванными. И даже если предложение снова выступить единой армией и будет высказано, вероятность его принятия становится ничтожной.

- У нас остается только один выход. Тот, ради которого вы и отправились в это рискованное путешествие. Народ падок на романтическую чушь и поверит во внезапно вспыхнувшие чувства, - голос советника звучал глухо и будто издали, прекрасно отражая, насколько Мариф вдохновлен подобной перспективой.

Он был прав, и Тамила это понимала. Легенды, в которых возлюбленные, скрываясь от не одобрявших эти отношения родителей, преодолевают преграды и запреты, всегда популярны. Чем беднее и необразованнее люди, тем с большей охотой слушают подобные истории, веря в искренность чувств героев. Те же, кто больше разбирается в политике, сочтут, что персонажи этой сказки решили возродить давно утраченное доверие между народами, и это тоже неплохо. Скорее всего, Тамилу сочтут доверчивой дурочкой, поверившей в любовь там, где правит голый расчет, Марифа – опытным интриганом, что, впрочем, не так уж далеко от истины, обольстившим правительницу ради короны. Народ Гарета, пусть и не будет в особом восторге от личности супруга королевы, вздохнет с облегчением от новости, что теперь у них есть король. Пусть не свой, не родной, но и не чужестранец, от которого неизвестно чего стоит ожидать. Орисцы и вовсе проникнутся уважением к тому, кто смог без крови и ущерба для казны договориться со своенравным соседом.

Они оба только выиграют от всей этой ситуации, нужно только подать её правильно. Но почему-то понимание, что, несмотря на непредвиденные трудности, итог окажется именно таким, каким и задумывался, не приносило радости.

- Вы правы, - она теснее сжала пальцы, впиваясь ногтями в одеяло. Горло нестерпимо саднило, приходилось прикладывать усилия, чтобы слова были различимы. – Это действительно выход, но… - королева секунду поколебалась, прежде чем продолжить. – Принимая меня в жены, вы должны будете поклясться, что не имеете в душе и сердце желания навредить Гарету. Если обманете, корона уничтожит вас во время ритуала бракосочетания. И это не метафора.

- Я не стану умышленно вредить Гарету, но и свою родину не предам. Единственное, что могу твердо пообещать, так это то, что постараюсь любыми способами избежать войны между нашими народами.

Несмотря на крайнюю расплывчатость ответа, Тамила устало кивнула, прилагая определенные усилия, чтобы удержаться на ногах:

- Думаю, этого будет достаточно. От себя же хочу взять ещё одно обещание. Обстоятельства таковы, что я возведу вас на престол, сама же объявлю себя консортом. Если венец правителей примет клятву, никто не сможет оспорить ваше право быть королем. И когда меня не станет, вам надлежит взять в жены дочь одного из членов Совета. Ваше дитя должно иметь хотя бы половину гаретской крови.

- Этот разговор преждевременен, - он подошел ближе, бледное лицо выделялось на фоне предрассветной тьмы светлым пятном. Выражения его глаз королева рассмотреть не смогла, отметив только плотно сжатые губы. Не так она представляла себе предложение стать женой, пусть с малых лет и понимала необходимость политического брака. – Ваше величество, согласны ли вы принять моё предложение руки, позволить быть вашим мужем, опорой и защитником?

Поравнявшись, Эйдал едва заметно кивнул, и советник пришпорил лошадь. Хотя та и без понукания бежала едва ли не на пределе возможностей.

Её величество королева Тамила, она же его свежеиспеченная невеста, тряпичной куклой повисла в седле, приходилось постоянно придерживать, чтобы не сползла. Однажды мелькнула мысль просто привязать её к седлу, но от заманчивой идеи пришлось отказаться. Двойная ноша не прибавляла хода коню, но особо и не досаждала, девушка весила, как ребенок. Тревожило её молчание. Сердце, бьющееся прямо под ладонью, стучало слишком быстро. Иногда оно будто замирало на несколько мгновений, потом снова продолжало торопливый бег, тем самым заставляя советника мысленно проклинать этот день со всеми его резкими поворотами.

Смерть короля не стала неожиданностью. Лекари давно предупреждали о необходимости быть умеренным в еде, питье и плотских удовольствиях. Некоторые после этих советов даже оставались живы и относительно здоровы. Проявить столь несвойственное великодушие и всепрощение заставило понимание, что запас врачей не бесконечен, а первыми на плаху отправились самые умелые. И не далек тот час, когда единственным, кто может оказать помощь, окажется придворный коновал.

О том, что остались считанные часы до восхождения на престол Сафара, советника предупредил отец, и было это три дня назад. Он просил под предлогом неотложных нужд уехать в семейный удел, показав тем самым наследнику, что не собирается никоим образом пытаться оспорить его право на престол.

Мариф отказался. Слишком хорошо он знал характер Сафара, его неуёмную жажду власти и глубину ненависти к королевскому любимцу. Тех тридцати лет, что они вместе сначала росли, потом учились, а потом и занимали должности при дворе, с лихвой хватило, чтобы теперь быть уверенным – наследник не остановится ни перед чем, чтобы не только расчистить путь к короне, но и поквитаться с теми, кому завидовал.

Советника он ненавидел за то доверие, которое ему оказывал старый король. Ни для кого не было секретом, что именно мнение Марифа было наиболее весомым. Не раз и не два именно его слово было решающим, тогда как доводы наследника отвергались. Народ уважал советника за несвойственную возрасту мудрость и осторожность. Наследник ненавидел за то же, считая это проявлением нерешительности и даже трусости.