Она не могла предположить, что красота окаймленного пальмами побережья окажется такой невероятной. Легкие волны набегали на мелкий, как пудра, белоснежный песок, а на другом берегу бирюзовой лагуны виднелась серебристая линия, там, где потрясающие пенные буруны обрушивались на коралловый риф.

Она уютно устроилась на лежаке, держа на руках Эмму, и рылась в сумке, ища крем от загара.

— Можно я присоединюсь к вам? — Мягкий итальянский акцент Лоренцо вкрадчиво прозвучал над ее ухом, застав врасплох и вызвав дрожь, несмотря на жару тропического солнца.

Тело Хлои все еще гудело от их потрясающей близости у водопада сегодня утром. У нее не укладывалось в голове, как после всего этого Лоренцо смог провести несколько часов, рассылая послания по электронной почте и делая служебные телефонные звонки.

— Ну конечно, — улыбнулась она. У нее перехватило дыхание, когда она повернулась к нему.

Он выглядел потрясающе в обтягивающей черной спортивной майке, подчеркивающей его сильные, мускулистые плечи, и черных шортах, которые открывали его сильные сексуальные ноги.

— Как Эмма? — спросил Лоренцо, садясь на лежак рядом с ними.

Он отклонился, опершись на локоть, чтобы его голова была в тени, и расслабленно вытянул длинные бронзовые ноги, которые оказались на солнце.

— Отлично, — сказала Хлои, снова взглянув на него. Странное чувство возникло в ее душе: это было впервые, когда он спросил о малышке. — Хотя я никак не могу найти крем от загара. Я подумала, надо бы еще раз намазать Эмму, хотя мы и сидим в тени.

— Еще одна бледнокожая английская красавица, — заметил он. — Скажи мне, как он выглядит, и я принесу.

— Спасибо, но мне проще будет посмотреть самой, — ответила Хлои, поднимаясь вместе с Эммой. — Я не помню точно, где этот крем. Возможно, я вообще потеряла его, и тогда загляну в гостиничный киоск и куплю новый.

Она натянула панамку девочки пониже, чтобы ее лицо оставалось в тени, подняла солнечные очки на макушку и только хотела выйти из-под тени большого тростникового зонта, как услышала голос Лоренцо.

— Тогда оставь Эмму со мной, — предложил он.

Хлои остановилась, удивленная подобным предложением. Впервые Лоренцо изъявил желание остаться наедине с ребенком.

Вдруг она подумала, что взятая ею пауза слишком затянулась, и взглянула на мужа, с испугом увидев свое отражение в стеклах его солнечных очков. Она сделала глубокий вдох и поспешно спустила собственные очки с макушки на нос, надеясь, что он не догадался о ее мыслях по выражению глаз.

Лоренцо наблюдал за ее реакцией, и Хлои покраснела от досады. Меньше всего ей хотелось, чтобы он подумал, что она не доверяет ему ребенка.

— Хорошо, — ответила Хлои, делая шаг обратно к Лоренцо.

Смутившись оттого, что не сразу отдала ему Эмму, она защебетала с девочкой, как делала обычно, стараясь потоком слов привлечь к себе внимание малышки.

— Я только зайду в дом, — сказала она Эмме. — Это ненадолго. А ты посиди с Лоренцо…

У нее тут же пересохло в горле. Напрасно она назвала его Лоренцо, но не могла же она назвать его папой… он же не отец Эммы.

Прося удочерить Эмму, Лиз хотела, чтобы малышка жила в полноценной семье и называла Хлои мамой. Эмма должна была считать Хлои родной матерью, а позже, когда девочка подрастет, Хлои сама решит, когда именно, с ее точки зрения, пора будет рассказать о ее биологической матери.

Однако Лоренцо рассматривал удочерение совсем иначе. И Хлои понятия не имела о том, что он думал на этот счет.

— Иди к папе, — сказал Лоренцо, протянув руки, чтобы забрать малышку у Хлои.

— Прости… — начала было она, — я не знала, что…

— Биологический отец Эммы не играет никакой роли в ее жизни, — решительно заявил Лоренцо. — Я буду единственным отцом, которого узнает Эмма, и она станет называть меня папой. Ни один ребенок, который вырастет под крышей моего дома, никогда не почувствует себя ущемленным и обездоленным. Все наши дети будут равны.

Чувства переполняли Хлои. Ей все время казалось, что Лоренцо не до конца принял Эмму. Она понимала, что он всегда будет заботиться о ней и делать все возможное ради счастья девочки, но опасалась, что Эмма будет расти, зная, что слишком сильно отличается от остальных детей Лоренцо.

— Это хорошо, — произнесла Хлои, понимая, что это не те слова, которые ей следовало бы сказать в данных обстоятельствах, но ей не хотелось заострять на этом слишком большое внимание. Она была рада тому, что солнечные очки помешали Лоренцо увидеть слезы, вдруг заблестевшие в ее глазах. — Знаю, ты не хочешь, чтобы Эмма чувствовала себя нелюбимой… — Она запнулась, стараясь закончить начатую фразу спокойно. Ей не хотелось снова ступать ногой на минное поле — затевать дискуссию о любви. — Я хотела сказать — нежеланной.

— Нелюбимая — это точное слово, — возразил Лоренцо. — Ни один ребенок, растущий в моей семье, не будет чувствовать себя нелюбимым, — повторил он.

Он протянул руки и решительно забрал Эмму у Хлои. Ей стало ясно, что, взяв малышку, Лоренцо закончил этот разговор, а она и не возражала. С ее точки зрения, они только что сделали грандиозный шаг вперед.

В этот вечер Хлои и Лоренцо решили посмотреть сегу — зажигательный, яркий танец, популярный на Маврикии. Идея принадлежала Хлои. Они проводили так много времени вдвоем, в основном занимаясь любовью, что она уже начала чувствовать себя немного оторванной от реальности.

Танец был красивым и захватывающим. Танцоры двигались раскованно и плавно под завораживающий ритм барабанов. Хлои, сидевшая за столиком с Лоренцо и наблюдающая за тем, как он отстукивает пальцами заразительную мелодию, начала думать, что то, что ей было действительно нужно, — это вернуться домой.

— Ты подстригла волосы. — Лоренцо поднял руку и дотронулся до головы Хлои. — Мне нравится, — добавил он, проведя пальцами по ее открытой шее.

— Спасибо. — Она задрожала от его ласкового прикосновения к чувствительной коже. На ней было платье без бретелек, и она почувствовала, как взгляд Лоренцо остановился на ее обнаженных плечах.

— Почему-то я раньше не замечал этих веснушек… — задумчиво произнес он, наклонившись ближе, и она ощутила на своих плечах его дыхание. — Они высыпали от солнца? Как те, что на твоем лице?

— Не знаю, — ответила Хлои, чувствуя, как от прикосновения его дыхания дрожь пробежала по ее позвоночнику.

— У тебя красивая кожа, и я обожаю твои веснушки. — Он легко провел большим пальцем по ее щеке.

— У меня закончился маскирующий крем. — Не успев договорить, она поняла, что, кажется, брякнула глупость, и залилась краской.

— А я удивился, почему твои веснушки стали заметнее, — произнес он, сильнее наклонив голову, чтобы запечатлеть нежнейший поцелуй на ее щеке.

— Мне кажется, что нам пора домой, — сказала Хлои, глядя в глубину его голубых глаз.