на основании которых вассалы проявляли почтение, а не на римский принцип amicitia, или дружбы, характерный для менее официальных дискуссий Совета. Законодательная деятельность и налогообложение были функциями парламента, по крайней мере с точки зрения короны, и эта позиция поддерживалась на всех семи созывах парламента при Генрихе VII. «Следовали прецедентам, уже установленным за предыдущее столетие; не было никаких значимых нововведений в процедуру, насколько нам известно; никаких изменений в составе и выборной структуре; лишь немногие принятые законодательные меры отличались существенной значимостью»[85].

Однако неверно полагать, что подобное отношение Генриха к парламенту означало, что он не советовался со своими подданными. Несмотря на его фискализм и методы личного правления, он стремился править на основе консенсуса, обсуждая свои решения так же широко, как все остальные Тюдоры, но держа исполнительную власть в своих руках. За период с 1487 по 1502 год он пять раз собирал Большой совет, чтобы получить рекомендации и принципиальные полномочия по вопросам войны и налогов. (Большой совет – общее собрание представителей высшей аристократии и членов советов графств, созываемое для обсуждения политических, финансовых, дипломатических и церемониальных потребностей короля и королевства.) По сути, поскольку парламент при Генрихе VII ограничивался введением законов, выделением денег и утверждением или отменой объявлений вне закона, король использовал Большие советы, чтобы принять серьезные политические решения и обязать представителей нации поддерживать принятые решения. По меньшей мере дважды в них участвовали также представители городских советов, как во французском conseil général des notables. Во Франции, по мнению теоретиков, король был обязан обсуждать с Большим советом дела, касающиеся всего государства. «Такое заседание, – писал Клод де Сейссель, – не называют обычным советом. Напротив, оно – нерегулярное собрание, которое следует созывать только тогда, когда того требуют обстоятельства». В Большой совет входили принцы крови, епископы, высшие сановники государства, а также другие руководители и советники. Представителей провинций приглашали тогда, когда поднимались вопросы, затрагивающие всех и каждого, например объявление войны. Генрих VII, по всей вероятности, разделял эту теорию, с которой он, вероятно, познакомился, находясь в изгнании. Во всяком случае, иногда стремление Генриха к консенсусу выходило за разумные границы, поскольку он не свернул французскую кампанию 1492 года, пока не собрал «на поле у Булони всех лордов, сословия, советников и командиров своей армии» и не «обсудил с ними это дело и так, и эдак». Он собрал всех «в один общий совет» и добился, чтобы они подписали документы с просьбой к нему согласиться на отход в Англию. Список подписавшихся возглавляли пэры, числом 21, за ними шли подписи королевских советников рангом ниже пэров[86].

Парламент при Генрихе VII заседал с ноября 1485 по март 1486 года, в ноябре и декабре 1487, в январе 1489 и феврале 1490, в октябре 1491 и марте 1492, в октябре и декабре 1495, в январе и марте 1497, в январе и апреле 1504-го. Три из этих созывов парламента имели более одной сессии с перерывами между ними: соответственно парламент работал в общем 72 недели за 23 года и семь месяцев правления короля. Первый созыв парламента объявил о праве Генриха на престол, отменил несколько объявлений вне закона для йоркистов, лишил гражданских и имущественных прав Ричарда III и его людей, предоставил королю субсидию на шерсть и бессрочную на тоннаж и процент со сделок, принял акт о возвращении и ввел законы, разработанные для укрепления стабильности и общественного порядка. Самая важная мера касалась королевского титула: корону гарантировали Генриху и его законным наследникам, хотя принятый акт лишь де-юре подтвердил его «наследственный» титул. Другой знаменательный акт предоставил бессрочные таможенные пошлины. Сборами облагались импортные и экспортные товары: за свое правление Генрих VII получил из этого источника около £900 000, половину суммы выплатил Лондон.

Каждый из остальных шести созывов парламента давал какое-то финансовое обеспечение. Общепризнанным налогом были одна пятнадцатая и десятая доли, которые в начале XIV века взимали непосредственно с цены движимых товаров, но в 1334 году этот сбор обратили в фиксированные суммы, установленные для каждого поселения или городка; соответственно каждая пятнадцатая и десятая давали гарантированный чистый доход короне £29 500. Разрешения на пятнадцатую и десятую доли Генриху VII в 1487, 1489–1490, 1491–1492 и 1497 годах, таким образом, представляли собой стандартную форму налогообложения, введенную в 1334 году, к которой постоянно обращались наряду с другими методами до 1624 года – эти налоги в период его правления принесли £203 000[87]. Однако пятнадцатая и десятая были стандартными налогами; они уже не отражали реального распределения богатства в Англии, и Генрих VII решил собирать дополнительные налоги, если удастся. Семь субсидий, основанных на непосредственной оценке материального благосостояния налогоплательщиков, было предоставлено парламентом до 1485 года, но два таких эксперимента пришлось прекратить. В новой попытке повысить государственные доходы Генрих VII в 1487 году получил разрешение на подушный налог с иностранцев, а в 1489 году – неограниченную сроками субсидию на содержание 10 000 лучников в год; но второй налог принес не более £27 000 – лишь четверть того, что ожидалось. Хотя эта неудача оказалась настолько болезненной, что на 25 лет отбила охоту к дальнейшим попыткам, компромиссные формы налогообложения принимались в 1497 и 1504 годах. В 1497 году корона просила парламент предоставить £120 000 плюс субсидию, чтобы собирать по прямой оценке. Другими словами, доход короне обеспечивался, но в то же время бремя устаревших налогов частично снималось. И этот эксперимент удался. Наконец, в 1504 году парламент предоставил субсидию £30 000 на тех же условиях, что и в 1497-м. Истинной причиной этого разрешения стал единственный за время правления Генриха VII случай торга. Король, судя по всему, изначально хотел получить две вассальные пошлины, наверное, чтобы обеспечить предлог для использования своих прерогатив и оправдать создание новой описи земель короны in capite – своего рода тюдоровской «Книги Судного дня»[88]. Однако история Уильяма Роупера о первых политических шагах Томаса Мора в качестве «лидера оппозиции» к этому предложению Генриха сомнительна[89]. Чистая сумма денежных поступлений от субсидий за время правления Генриха VII составила £80 000.

Законодательная деятельность парламентов Генриха VII существенно переоценена. Работая над книгой «История правления короля Генриха VII» летом 1621 года, Фрэнсис Бэкон сделал заключение: «Годы его правления для хороших государственных законов были поистине превосходны»; его законы были «исключительной заслугой и гордостью этого короля»[90]. Обращенные опальным министром к Якову I, эти слова были уместным комментарием по поводу законодательного застоя 1620-х годов, однако к статутам Генриха VII они имеют мало отношения, хотя именно на утверждениях Бэкона зиждется слава Генриха как законодателя. Из 192 законодательных актов Генриха примерно 40 – акты о возвращении, лишение прав или их восстановление; 31 регламентировал торговлю, цены и залоги; 22 корректировали общее право; 19 были парламентскими актами, касавшимися только указанных лиц; 14 усиливали контроль над исполнением закона; 13 даровали помилование или привилегии; 12 создавали финансовые резервы; 7 касались мировых судей;