Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако изначальная установка на доверие означает, что мы игнорируем информацию, которая взывает к нашему вниманию. Эта информация может поступать в виде эмоций, например страха, возмущения или гнева, – об этом мы еще поговорим подробней далее. Эта информация может содержаться в тоне голоса, взгляде, языке тела и других проявлениях того, кому мы выдали кредит доверия. Наша интуиция также может что-то сообщать. Однако при самоидентификации хорошего человека уделить внимание таким вещам сложно, поскольку хороший человек устремляет все свое внимание на то, что ему нужно сделать для других, чтобы те сочли его хорошим, добрым и заботливым.
Хорошие люди иногда доверяют даже в тех случаях, когда сомнения буквально кричат, – но их громкость просто заглушают до минимума, убеждая себя в том, что кредит доверия – это нормально при взаимодействии хороших людей. А потом, когда это взаимодействие выходит боком, мы просто не можем понять, как это произошло. Мы не можем понять, как плохие люди пользуются добротой хороших, потому что в нашем представлении хорошие все. Мы слепо отдаемся своей добродетели, не замечая, как это используют другие.
Когда с нами поступают плохо, казалось бы, это должно отрезвлять, но слишком часто этого не происходит, потому что мы ограничиваемся обвинениями в адрес того человека, которому решили довериться, – просто решая, что это плохой человек, а плохие люди делают плохие вещи. А хорошие люди, со своей стороны, делают хорошие вещи – и все, на этом мы успокаиваемся, так больше ничего и не усвоив из этого опыта.
Доверять людям кажется милосердным
Самоидентификация с добродетелью часто побуждает нас выдать кому-то кредит доверия, поскольку это кажется неким проявлением милосердия. Милосердные люди – это хорошие люди, а в конечном итоге ведь хочется быть хорошим. И вот мы выбираем быть милосердными тогда, когда милосердие – явно не лучший выбор.
То есть всегда можно выбрать милосердие, но это всего лишь один из вариантов выбора. Выбирать милосердие, когда лучше быть настороже, – глупо. Однако это не кажется глупым человеку, побуждаемому к милосердию своей самоидентификацией, это кажется ему правильным – очень правильным. Потому что остальное – неправильно, а значит, приведет к чувству вины, а чувство вины – это то самое, чего хороший человек стремится избежать, правда, для этого ему приходится брать на себя ответственность за ошибки других людей, за их счастье и благополучие.
Милосердие – это проявление доброты к тому, кто сделал нечто, с чем мы не согласны и что мы не одобряем. Например, ребенок украл что-нибудь в магазине Карла, но был пойман на выходе. «Он всего лишь ребенок, – думает Карл, – не всерьез же он ворует?» И вот он говорит ребенку, что на этот раз отпустит его и не будет вызывать полицию. Он читает ребенку небольшую лекцию о том, что хорошо, а что плохо, и отпускает его со словами: «Но если я еще раз поймаю тебя за этим в моем магазине…» Карл уверен, что проявил милосердие к этому воришке, и, наблюдая за тем, как мальчик подрастает, он думает, что, возможно, когда-то преподал ему хороший урок.
Но что если этот юный воришка вырастет продавцом машин, который часто завышает стоимость товара и преувеличивает его достоинства, считая, что это выгодно? И вот Карл уже готовится подписать договор купли-продажи. Какое-то интуитивное предчувствие подсказывает ему, что машина дефектная и что его пытаются надуть. Однако он решает, что это не очень хорошие мысли; кроме того, он знает этого парня с его детства, и посмотрите, какой симпатичный молодой человек из него получился. Не нужно быть таким подозрительным, говорит себе Карл, и подписывает договор, выезжает на своей новоприобретенной развалюхе и проводит несколько следующих недель в автосервисе, удивляясь тому, как этот мальчик мог превратиться в такого мошенника.
Таким образом Карл сам «заговорил себе зубы». Интуиция подсказывала ему, что что-то не так, и если бы он дал себе труд прислушаться к ней, то смог бы отметить некоторые свои наблюдения и ощущения, доходящие до сознания в виде сомнений, которые в итоге проигнорировал, чтобы снова проявить милосердие к тому пареньку из магазина.
Доверие делает меня хорошим человеком
Когда я выдаю кредит доверия тому, кто этого еще не заслужил, я хороший человек, потому что проявляю непредвзятость. Я добрый и отзывчивый. Разве не так поступают хорошие люди? Хороший человек хочет подтвердить свою добродетельность. Безусловно, многие другие тоже добры к людям, но не всегда к тем, кто пока не заслужил доверия, а вот хороший человек добр ко всем без исключения.
Это позволяет хорошему человеку сохранять прекрасное расположение духа: выдав кому-то очередной кредит доверия, он отправляется домой в очень хорошем настроении, все его страхи оказаться плохим нейтрализует сам факт того, что он проявил доверие к кому-то. Он даже будет лучше спать этой ночью. Люди часто говорят, что хорошие поступки повышают настроение, а для хорошего человека каждое доброе дело означает, что ему снова удалось на время отделаться от чувства собственной ничтожности. Поэтому завтра необходимо будет сделать очередное доброе дело, и послезавтра, и так далее – покой ему только снится, ведь если он остановится или промедлит, чувство собственной ничтожности снова настигнет его.
Кроме того, если я хороший человек, можно быть уверенным, что тот, кому я выдаю кредит доверия, не будет мне вредить, – подобная наивность характерна для образа мыслей хорошего человека. Он предполагает, что хорошие поступки обязательно будут хорошо вознаграждены, и даже если он много раз видел, что его добрые дела были использованы другими в своих интересах или просто не замечены, он снова и снова торгуется с собой в надежде на то, что на этот раз он все-таки получит свою награду в виде одобрения, чувства собственной ценности и т. п.
ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК НАХОДИТСЯ В ЛОВУШКЕ: ОН ОБРЕЧЕН, КОГДА ЧТО-ТО ДЕЛАЕТ И КОГДА НЕ ДЕЛАЕТ, – ЕСЛИ ОН НЕ ВЫДАЕТ КРЕДИТ ДОВЕРИЯ, ОН ОЩУЩАЕТ СИЛЬНУЮ ВИНУ, А ЕСЛИ ВЫДАЕТ, ЕГО ДОВЕРИЕМ ПОЛЬЗУЮТСЯ И ЗЛОУПОТРЕБЛЯЮТ.
Однако он уже привык к постоянным злоупотреблениям, к тому же ужасное чувство вины от попытки выйти из привычной роли, принятой в семье, гораздо хуже любых злоупотреблений. Он полностью управляем этой виной: стоит ей лишь поднять свою страшную
