(О.М. Соловьев, Н.И. Костомаров, Д.И. Иловайский, М.С. Грушевский, А.Е. Пресняков, В.В. Мавродин, А.В. Куза, В.А. Кучкин, Н.Ф. Котляр, В.Я. Петрухин, Е.Л. Назарова, А.В. Поппэ, А.В. Назаренко и др.)[322].

Рассмотрим фактическую базу обеих гипотез. В Софийской I летописи старшего извода указание на место княжения Изяслава при отце пропущено (как в списках Лаврентьевской группы ПВЛ и в НЬЛМ)[323]. Дополнение, сделанное в Софийской I летописи младшего извода, породило логическое противоречие, так как в том же тексте сохранилось указание на установление Изяславом новгородской администрации по смерти Ярослава («И пршде Изяславъ къ Новугороду, и посади Остромира въ Новегороде»), читающаяся в Софийской I летописи старшего извода и в близких к ней Новгородской IV и Новгородской Карамзинской (первая выборка)[324]. Таким образом, известие о княжении Изяслава в Новгороде при жизни Ярослава, вероятно, следует отнести к домыслам составителя Софийской I летописи младшего извода (повторенным позднее в Воскресенской летописи)[325]. В этих условиях выбор между альтернативой «Туров» или «Новгород» возможен на основании изучения исторических прецедентов.

В политической практике Ярослава имелось обыкновение посылать на княжение в Новгород старших сыновей, которых можно рассматривать в качестве потенциальных наследников киевского стола. В княжение Всеволода Ярославича получает распространение другой порядок, когда потенциальные наследники киевского князя получают столы на юге Руси и, в частности, в Турове. Вероятно, некоторое время он являлся политическим придатком Волынского княжества, когда старший сын погибшего в 1078 г. Изяслава Ярославича Ярополк помимо стола во Владимире-Волынском получил от Всеволода Туров[326]. После его гибели в 1086 г. «уния» Владимира и Турова, по всей видимости, распалась. Следующий по старшинству кандидат в преемники Всеволода, брат Ярополка Святополк, в 1088 г. перешел в Туров как раз из Новгорода, на княжении в котором пробыл десять лет. Разумеется, в приведенных фактах можно видеть подтверждение гипотезы М.П. Погодина о наследственном владении Туровским княжеством в семье Изяслава Ярославича[327], однако не менее показательно, что в русле этой же тенденции после своего вокняжения в Киеве действовал и сын Всеволода Владимир Мономах: в 1117 г. он перевел из Новгорода в Белгород своего старшего сына Мстислава, который после его смерти в 1125 г. наследовал киевский стол[328].

C этой точки зрения известию Ипатьевского списка ПВЛ также можно отказать в достоверности как экстраполяции политической практики конца XI в. на более раннюю эпоху. Однако следует учесть то, что гипотетическая «редакция 1117/18 г.», положенная в основу Ипатьевского списка, составлялась в момент, когда Туров находился не под властью Изяславичей, а под властью Владимира Мономаха, и вряд ли указание на Туров, как на место пребывания Изяслава Ярославича в момент смерти отца, могло возникнуть именно в это время. Учитывая, что раздел городов в том виде, как он описывается в статье 1054 г., мог быть реализован в достаточно узком временном промежутке: после 4 октября 1052 г. (дата смерти Владимира Ярославича по новгородским летописям)[329] и до 19/20 февраля 1054 г. (дата смерти Ярослава по Лаврентьевскому и Ипатьевскому спискам ПВЛ), то вполне можно допустить, что престарелый «единовластец» Русской земли просто не успел перевести Изяслава из Турова в Новгород.

Согласно записи диакона Григория в Остромировом Евангелии от 12 мая 1057 г., «Изяславу же кънязу, тогда предрьжащу обе власти: и отца своего Ярослава, и брата своего Володимира. Сам же Изяславъ кънязъ правлааше столъ отца своего Ярослава Кыеве, а брата своего столъ поручи правити близоку своему Остромиру Новегороде»[330]. Из этого фрагмента следует, что на тот момент Изяслав сконцентрировал в своих руках управление двумя ключевыми центрами городской сети c «тянувшими» к ним территориями («волостями»). Диакон Григорий отмечает то обстоятельство, что один «стол» Изяслав занимал как преемник отца, другой – как преемник старшего брата. По свидетельству статьи «А се, по святем крещении, о княжении Киевьстемъ» в Комиссионном списке НІЛМ, Изяслав взял «Киевъ и Новгород и ины городы многы Киевьскыя въ пределехъ» после смерти отца[331]. Судя по записи диакона Григория, в отсутствие Изяслава в Новгороде функции «местоблюстителя» новгородского стола исполнял Остромир[332]. Согласно же утверждению составителя статьи «А се князи Великого Новагорода», после смерти Владимира Ярославича Изяслав посадил в Новгороде своего сына Мстислава, что может служить косвенным указанием на то, что Изяслав, хотя и держал «брата своего столъ», лично в городе на Волхове никогда не княжил, иначе свидетельства о его княжении непременно отразились бы в новгородской традиции[333].

Упомянутая статья «А се… о княжении Киевьстемъ» свидетельствует, что Святослав получил не только Чернигов, но и «всю страну въсточную и до Мурома», а Всеволод «Переяславль, Ростовъ, Суждаль, Белоозеро, Поволожье»[334]. А.Е. Пресняков и В.А. Кучкин отметили, что здесь мы имеем дело с позднейшей экспликацией летописца[335]. Источником ее, вероятно, следует признать рассказ ПВЛ под 6603 и 6604 (1095/96 и 1096/97) гг., из которого следует, что Муром принадлежал Олегу Святославичу (в то время – князю Черниговскому), а Ростов, Суздаль и Белоозеро относились к «волости» Владимира Мономаха (в то время княжившего в Переяславле)[336]. Впрочем, следует отметить в данном тексте несколько моментов, вступающих в противоречие с другими источниками. Первый момент, отмеченный В.А. Кучкиным, заключается в том, что к землям Святослава была отнесена «вся страна восточная до Мурома»; по умолчанию, это должно подразумевать включение в состав его владений Курска, который, однако, оказывается сначала городом Всеволода (согласно «Поучению» Владимира Мономаха), а затем его внука Изяслава Владимировича (согласно ПВЛ под 1095/96 г.)[337].

В развитие наблюдений В.А. Кучкина можно добавить, что новгородский книжник ничего не говорит о принадлежности к владениям Святослава Тмутаракани, где, как выясняется из ПВЛ под 1064 г., княжил его сын Глеб (вероятно, Тмутаракань перешла к Святославу как преемнику на черниговском столе Мстислава Владимировича)[338]. Еще одно противоречие становится очевидным при сравнении новгородского текста с ПВЛ под 1071 г., где сообщается, что Ян Вышатич собирал дань на Белоозере в качестве воеводы князя Святослава. Этот факт может служить доказательством принадлежности Белоозера (и части Ростовской земли) черниговскому, а не переяславскому князю, однако, учитывая то обстоятельство, что статья 1071 г. имеет «плавающую» датировку, которая позволяет относить описанные в ней события как к середине 1060-х гг. (по А.А. Шахматову), так и к 1073–1074 гг. (по В.А. Кучкину)[339], вопрос о степени достоверности этой информации также не может быть решен однозначно.

Существует, по крайней мере, два варианта решения этой проблемы, сформулированные на базе датировки В.А. Кучкина. Один из них предложен А.В. Назаренко, который считает, что в 1074–1075 гг. Белоозеро могло перейти от Всеволода к Святославу