– Узелок и Лист, у вас сегодня карманы, – объявил Рудгер.

Мать Рудгера, по-видимому, была настоящей пираткой; отчасти благодаря этому Чёрный галеон и получил свое название.

– Нынче днём на Дворянской куче будут пышные похороны её светлости графини Плавии. Наденьте траур, если у вас есть что-нибудь приличное чёрное, и обязательно раздобудьте лопаты, когда туда доберётесь.

Низкорослый кругловатый Узелок ухмыльнулся и толкнул локтем Листа – столь же невысокого, но такого худого, что казалось: сильный ветер может отправить его в полёт.

– Сегодня будет хороший улов!

В процессе осваивания профессии самым сложным оказалось изучение языка и географии. Возьмём, к примеру, Дворянскую кучу. Вы не найдёте такого места ни на одной карте Домизы-Паго, потому что настоящее его название Tranqua Regalis – Королевское кладбище. В каждом городе есть кладбище, предназначенное для покойников, чья родословная восходит к какой-нибудь ветви правящего рода. Это почти любой граф, барон или маркиз, чей предок когда-либо чихал в присутствии членов королевской семьи Дарома.

Ходят слухи, что все шесть мавзолеев на Tranqua Regalis доверху забиты благородными трупами, и смотрители кладбища советуют пожилым и немощным людям похудеть перед смертью, если они надеются присоединиться к своим родичам-аристократам в загробном мире. Отсюда и название «Дворянская куча».

Несмотря на восторг Узелка по поводу грядущего погребения графини Плавии, я сомневалась, что у него или Листа найдётся приличное количество «чёрного». Так банда называла любую одежду подходящего покроя и достаточно хорошего качества, чтобы можно было явиться на подобное мероприятие, не привлекая внимания.

«Лопата», с другой стороны, означала лопату. Однако так же называли все прочие инструменты и снаряжение, которое можно было использовать для отвода глаз. Например, если вор притворялся чернорабочим, нанятым учреждением, в котором он собирался поживиться чужим имуществом.

«Карманы», конечно, обозначали карманные кражи. Такие кражи были и самым безопасным, и самым рискованным занятием. С одной стороны, вы сами решаете, чей карман или кошелёк обчистить, и сами выбираете для этого подходящий момент. Если кругом слишком много констеблей или ситуация кажется опасной, вы просто перебираетесь в другое место. Но, если слишком долго ждать идеального шанса, можно рехнуться от нетерпения. Хуже того: если у вас всё получалось как надо, то хотелось новых и новых достижений. Отсюда и фраза: «Чем больше карманов – тем больше карманов». Не совсем поэзия, но и они были не совсем поэты.

– Нюхач, Вуалька и Твил, – крикнул Рудгер, уткнувшись носом в свою огромную бухгалтерскую книгу, – на следующей неделе в районе богемы откроется новая картинная галерея. Так что тихо! Это будет очень большой сюрприз для городских коллекционеров. – Он поднял взгляд от книги и хитро ухмыльнулся.

– Именно такого сюрприза сейчас и не хватает, верно? – спросила Вуалька, накручивая на пальцы свои длинные каштановые локоны.

Она была достаточно хорошенькой, чтобы стать фрейлиной, если б не её плебейское происхождение и… ну, ещё кое-что. Впрочем, недавно Рудгер убедил Вуальку, что она может более выгодно использовать свою внешность и независимость.

Нюхач и Твил поздравили друг друга серией шлепков по рукам, совершённых в сложной последовательности, которую я так и не выучила.

– Эй! – крикнул Громила.

Его истошный голос был тонким и ломким из-за жуткого удара в горло, который он получил несколько лет назад. Теперь, когда он разговаривал, его было едва слышно.

– Почему картинная галерея не мне, Рудгер? Ты же знаешь, как я люблю искусство.

Рудгер издал стон.

– Да, Громила. Мы все это знаем.

Он сунул руку за каменный выступ, на котором сидел, раздавая дневные задания, и вынул картину в золочёной дубовой раме. На картине, написанной маслом, был изображён довольно-таки грустный щенок.

– Помнишь этот шедевр, который ты приволок из поместья лорда Грибни, использовав наш единственный шанс? Скупщик сказал, что он стоит целых три медяка – если мы сперва потрудимся избавить раму от картины.

Раздался общий хохот и насмешки над бедным Громилой. Тот едва слышно защищался:

– Я люблю собак.

– Не горюй, – сказала Вуалька с добродушной усмешкой. – Можешь приходить и навещать своего щенка. Сегодня я повешу его на Адмиральской пристани.

В соответствии с морской тематикой (хотя, насколько я поняла, никто, включая Рудгера, никогда не бывал в море) они называли разные помещения заброшенной фабрики «пристанями». Одну из комнат Рудгер роскошно обставил и набил дорогой едой и даже вином. У всех текли слюнки при мысли о ней, и каждый мечтал отличиться, чтобы Рудгер предоставил ему Адмиральскую пристань на ночь – или тем более на целую неделю.

Да, долговязый безногий мальчик возглавлял эту команду. Он как никто другой мог укротить тридцать хулиганов, беспризорников и малолетних преступников и заставить их действовать по плану. Придуманные им операции месяц за месяцем приносили плоды, а члены банды редко попадали в руки констеблей.

Конечно, имел значение и второй навык Рудгера: он всегда точно знал, сколько платить за аренду. Заброшенная фабрика парусины принадлежала – через ряд посредников – богатому дароменскому дворянину, имя которого знал только Рудгер и который терпел деятельность воров, получая значительную часть доходов. Правда, это был лишь один из видов арендной платы. Существовали соперничающие банды, и Рудгер платил одной из них, чтобы не подпускали к нам остальные, а если банда становилась слабой – менял покровителя. Платил он и констеблям из трёх разных участков. Общая сумма, которую Рудгер отдавал за свободу и безопасность своей команды, съедала почти все украденные деньги. Однако благодаря этому юных воров не слишком активно ловили, и им не приходилось заниматься проституцией, попрошайничеством и продажей частей тела.

Никто из членов экипажа Чёрного галеона не сомневался, что они заключили сделку на всю жизнь.

– Ни одна воровская банда не выживает в таком большом городе, не платя за квартиру, – объяснила Арисса в мою первую ночь на галеоне. – Богатые люди не ценят изящное искусство воровства, кроме тех случаев, когда оно идёт им на пользу.

Это происходило гораздо чаще, чем я могла себе представить. Бесценные украшения, существующие в одном экземпляре, обычно непросто заполучить. Равно как семейные реликвии или компрометирующие документы, которые могут разрушить политические амбиции. Многие знатные люди были совершенно уверены, что подобные безделушки смотрятся лучше на их одежде, чем на соперниках. Некоторые дворяне через различных посредников (менее знатных людей) предлагали Рудгеру такую работу. Он называл их «клиентурой».

– Арисса и Тейгриз, вы берёте клиента.

Рудгер был единственным, кто звал меня «Тейгриз». Сначала я думала, что нравлюсь ему и он не хочет называть меня Крыской, как прочие. Потом Арисса объяснила, что у Рудгера была ручная крыса, ныне покойная, и звали её, как вы догадываетесь, Тейгриз.