– Нэнси, Пьер очень хочет с тобой поговорить. Сейчас я передам ему трубку.

– Хорошо, – отозвалась я.

– Нэнси! – крикнул Пьер мне прямо в ухо. – Ты ещё жива!

Я усмехнулась.

– Ага, вроде как. Надеюсь, я не слишком вас напугала.

– Ох, конечно, мы за тебя испугались! Ты лежала и не двигалась… Когда я это увидел, то задумался…

– О чём?

Пьер вздохнул.

– О, Нэнси, – печально произнёс он. – Симона мне сказала, что ты хочешь помочь ей вернуть яйцо. Только мы с ней считаем, что какой бы ценной ни была семейная реликвия, человеческой жизни она не стоит. Если кто-то столкнул тебя с лестницы… – Он замялся, а я не стала объяснять, что в тот момент расследовала дело о кабачках, а вовсе не о яйце Фаберже. Меня тронула забота, сквозившая в его голосе.

– Мне очень приятно, что вы обо мне волнуетесь, но не факт, что меня столкнули. Скорее всего, я сама оступилась и упала.

Честно говоря, я пока не была уверена в том, что именно со мной произошло, но на данный момент все улики указывали: это была случайность. В конце концов, в тот день я несколько раз чуть не упала на ровном месте из-за неудобной юбки.

– Хм-м… – неуверенно протянул Пьер. – Ну, по рассказу Жака так всё и получается… – Его голос затих, но вскоре он заговорил снова: – В общем, это работа полиции. Мы с Симоной не хотим, чтобы ты пострадала. Если с тобой опять что-нибудь случится, мы себя за это не простим.

– Не надо обо мне беспокоиться, – заверила его я. – К тому же полицейские Ривер-Хайтс наверняка скоро отыщут яйцо.

На самом деле в это мне совсем не верилось. И бросать дело я не собиралась. Просто мне не хотелось тревожить Пьера и Симону. Вот выйду из больницы – и решу, как быть дальше. Я попрощалась с ними и повесила трубку.

Вдруг телефон снова зазвонил. На этот раз со мной хотела поговорить Джордж.

– Ну так что, освобождают тебя сегодня или как? – с ходу поинтересовалась она.

У меня по лицу расползлась широкая улыбка.

– Уж надеюсь! Хочется скорее отсюда выбраться. Вы с Бесс раскопали что-нибудь новенькое со вчерашнего дня?

– Я – да. Погоди секунду. Бесс сейчас рядом, и она тычет меня пальцем в руку и кривляется. Видимо, тоже хочет с тобой поговорить.

На другом конце провода послышался шорох, и вскоре прозвучал озабоченный голос Бесс:

– Нэнси? Ты меня слышишь? Как себя чувствуешь?

Я убедила её, что со мной всё в порядке.

– Так о чём ты там говорила, Джордж? Это связано с расследованием?

– Вроде того, – сказала она. – Я вчера немного порылась в интернете. Выяснила, что на имя Жака не зарегистрировано ни одной машины. Ни здесь, ни во Франции. Ничего. Ноль. Так что если у него и есть дорогой спортивный автомобиль, получил он его не законным путём.

– Что ж, вполне вероятно, что этой машины и вовсе не существует.

Я сказала это и улыбнулась медсестре, которая вошла забрать мой поднос из-под завтрака.

– Или он ещё не успел её зарегистрировать, – предположила Бесс. – Он же совсем недавно её купил, верно?

– Да, ты права.

Тут медсестра снова зашла в палату, на этот раз не одна, а с моим отцом.

– Ой, – выдохнула я. – Девочки, мне пора. Кажется, сейчас меня будут выписывать. Я вам позвоню, как вернусь домой.

* * *

Час спустя мы с папой подъехали к нашему дому.

– Уверена, что хорошо себя чувствуешь? – уточнил он. – Если хочешь, я отменю всё встречи и останусь с тобой.

Я закатила глаза и улыбнулась. За последние пятнадцать минут он успел раз десять задать мне этот вопрос.

– Пап, всё в порядке, – терпеливо произнесла я. – Даже врачи сказали, что я как новенькая. Здорова как слон. Спасибо, что подвёз, но тебе всё-таки лучше вернуться на работу.

– Ладно, как скажешь, – ответил он с робкой улыбкой. – Только обещай, что отдохнёшь сегодня. Пусть Ханна о тебе позаботится.

Тут в дверях появилась Ханна и поспешила нам навстречу. Она помогла мне выйти из машины и подвела к крыльцу, и я не стала сопротивляться, хотя в самом деле отлично себя чувствовала.

Ханна уложила меня в кровать, подоткнула одеяло и принялась суетиться, стараясь во всём мне угодить. Она принесла журналы и приготовила обед. Убрав грязные тарелки в посудомойку, Ханна снова ко мне заглянула:

– Нэнси, мне надо сбегать ненадолго по делам. Ты тут справишься без меня?

– Конечно, – заверила её я. – Не переживай. Можешь не спешить.

Как только я услышала через окно, как она завела машину и уехала, тут же спрыгнула с кровати. Сколько можно валяться и бездельничать? Надо скорее вернуться к расследованию.

Пока я переодевалась, зазвонил телефон. Я сразу взяла трубку, думая, что это папа хочет узнать, всё ли у меня в порядке.

– Алло? – произнёс мягкий голос с акцентом. – Прошу прощения, мадемуазель Нэнси дома?

– Нэнси слушает, – ответила я, тут же догадавшись, кто это. – Жак, это ты?

– Да, это я, – проговорил он немного застенчиво. – Мне… Мне просто хотелось узнать, как ты себя чувствуешь. Пьер сказал, тебя сегодня выписали из больницы.

– Да, выписали, – подтвердила я, прислоняясь к комоду и прижимая трубку к плечу, чтобы причесать волосы. – И чувствую себя замечательно, спасибо.

– О, прекрасно, – с облегчением отозвался Жак. – Меня всё мучает мысль о том, что я мог бы тебя подхватить, но не успел… Извини. Я даже не видел, как ты упала. Только как ударилась головой.

– Правда? – Я выронила расчёску и расправила плечи. Его слова привлекли моё внимание. – А мне сказали, что ты видел, как я оступилась.

Жак замялся.

– Не совсем. Я как бы видел краем глаза… что ноги у тебя поднялись в воздух, и ты полетела спиной вниз. А когда ты только начала спускаться по лестнице, я отвлёкся на кое-что другое.

Я сильнее прижала телефон к уху.

– На что? – Мне тут же вспомнился загадочный тёмный силуэт в огороде мистера Геффингтона. – Ты что-то увидел?

– Д-да, кажется, – неуверенно произнёс Жак. – Когда мы зашли на участок, через кусты как будто кто-то бежал. Я повернулся, чтобы посмотреть, кто это. А когда снова перевёл взгляд на тебя, ты уже падала на землю.

– Ты успел разглядеть силуэт? Кто это был? Человек? Высокий?

– Извини, точно сказать не могу. Может, человек на четвереньках, а может, зверь. Размером с крупного пса. Не успел толком рассмотреть.

После того как я убедила Жака, что со мной всё в порядке и ничего страшного не случилось, мы попрощались, и я повесила трубку. А потом ещё какое-то время задумчиво смотрела на телефон, прокручивая в голове наш разговор. Почему Жак мне позвонил? Искренне переживал или хотел уточнить, помню ли я, что произошло тем вечером? Как знать. Судя по голосу, он в самом деле был озабочен моим самочувствием, к тому же не задавал никаких наводящих вопросов, чтобы проверить, всё ли я помню. Что бы это значило?