Беда была в том, что в стане французов отсутствовал король. Он был единственным человеком, способным сдержать цвет рыцарства, но сейчас Карл Шестой был недееспособен. А для коннетабля, всего лишь ставленника короля, это являлось куда более трудной задачей.

Усмирять воинский пыл непредсказуемых баронов Карл д, Альбре поручил двум опытным и дисциплинированным полководцам.

Правым флангом рыцарской конницы, грозы всех врагов королевства, командовал прославленный воин — сорокадевятилетний граф де Бофор, Жан, маршал де Буссико. Рыцарь, не признававший «новой войны», где комбинационные хитрости ставятся вперед чести и доблести старинного поединка, будь то поединок между двумя рыцарями или целыми армиями. «Биться, так лицом к лицу», — часто говаривал он, когда ему предлагали изменить привычным военным убеждениям. В 1396 году, отправившись в крестовый поход с Жаном Бургундским, он был вместе с герцогом взят в плен, но выкуплен и уже двумя годами позже оборонял от турков Константинополь. Кого терпеть не мог маршал де Буссико, так это «крестьянскую армию» англичан, которая вызывала у него глубочайшее презрение.

Левым рыцарским конным флангом командовал другой славный рыцарь — сорокасемилетний кавалер Луи де Буа-Бурдон, почетный шталмейстер королевства и великий магистр дворца королевы.

Коннетабль, сам возглавивший первую линию пешего войска, надеялся, что возраст и авторитет двух рыцарей помогут справиться с буйными и недисциплинированными баронами. Тем не менее среди войска на флангах, тяжеловооруженных рыцарей, уже давно закручивались круговороты. Разбивали копытами грязь мощные кони. Повсюду стояла ругань и проклятия. Если бы эта брань могла навредить англичанам, те бы уже давно попадали замертво в размокшую от дождя землю. Ни одного бы не осталось. Время от времени тесные ряды конных рыцарей взрывались, ходили клиньями друг через друга; резали косой дождь штандарты.

Только что к ставке Карла д, Альбре подъехал Луи де Буа-Бурдон и два человека его свиты.

— Не пройдет и часа, монсеньер, — сказал командир левого фланга коннетаблю, — эти сорвиголовы сами бросятся в атаку! Что мне делать?

— Сдерживать их порыв, де Буа-Бурдон.

— Легко сказать! Как справиться с Карлом Орлеанским, когда принц считает, что после короля — он здесь первый рыцарь? Того же мнения относительно себя придерживаются герцоги Брабантский и Неверский. Они смотрят на меня так, как смотрят молодые волки на старого медведя! Они требуют, чтобы я убедил вас как можно скорее атаковать англичан…

— Ссылайтесь на меня, черт возьми! Скажите им, что это мне решать, что, где и когда. Не мне же учить вас, де Буа-Бурдон, что атакующий окажется в незавидном положении!

— Согласен, монсеньер. Не хуже вас я понимаю, что сейчас все решает выдержка! Были бы эти господа простыми дворянами, я бы приказал их арестовать и до конца битвы держать в лагере, в палатках, скрутив по рукам и ногам! Но у каждого из них — сотни рыцарей, преданных вассалов, которые слепо им повинуются! Прикажи я своим людям взять у них мечи, они, глазом не моргнув, изрубят меня на куски!

— Повторяю, кавалер, ссылайтесь на меня. Пусть говорят со мной!

Закованный в броню де Буа-Бурдон тяжело вздохнул:

— Вы возложили на меня слишком большую ответственность, монсеньер. Думаю, я ее не достоин…

— А я думаю, достойны, кавалер! — рявкнул на него коннетабль. — Другому эту миссию я бы не поручил! Вам ясно?

— Да, монсеньер.

— Вот и хорошо, а теперь отправляйтесь к своим людям и передайте им мои слова. Если хотят, пусть говорят со мной.

Луи де Буа-Бурдон поклонился и, пришпорив коня, с людьми своей свиты поскакал на вверенный ему левый фланг. Карл д, Альбре знал, еще минут пять, и к нему пожалуют высокопоставленные гости. Он не ошибся. Стоило де Буа-Бурдону вернуться на левый фланг, как несколько рыцарей оторвались от рядов, где поднималось знамя герцогов Орлеанских — с белыми квадратами поверх тех же трех золотых лилий на лазоревом поле.

Впереди, с поднятым забралом, скакал молодой Карл Орлеанский.

— Сколько мы еще будем стоять, монсеньер? — сдерживая своего коня перед главнокомандующим, крикнул воин.

Лицо коннетабля было непроницаемо:

— Пока англичане сами не пойдут на нас.

На них смотрели. Пешие воины тянули головы. С наибольшим интересом наблюдали бароны — они знали, о чем говорят два полководца.

— Монсеньер, французы рвутся в бой! — яростно выкрикнул Карл Орлеанский, под которым бушевал его конь. — Я едва сдерживаю своих рыцарей!

— Это ваша обязанность — сдерживать своих людей, когда в этом есть необходимость, — отрезал коннетабль. — А заодно и самого себя, герцог.

Вассалы Карла Орлеанского ждали. Молча следили за сценой и всадники, окружавшие коннетабля. Было непочтительно — так говорить с принцем крови.

— Монсеньер! — сурово выкрикнул Карл Орлеанский, требуя внимания. — Мы стоим уже битых три часа! — По доспехам молодого рыцаря текли струи дождя, глаза горели. Было видно, что он и сам, не меньше своей части армии, спешит атаковать противника. — Мои рыцари хотят знать одно — когда?

— Вы же не хотите в одночасье переиграть наш план? — тем же ровным тоном, сохранять который стоило ему немалых сил, проговорил коннетабль. — Это неразумно, это губительно…

— Иногда губительно ожидание, монсеньер! А молниеносность — залог победы! Мы уверены: святой Михаил поможет нам!

— Я тоже надеюсь на святого Михаила, герцог! — в глазах Карла д, Альбре промелькнула молния. — Но я также знаю, что он надеется на наше благоразумие.

Еще три всадника, закованные в доспехи, подлетели к ставке коннетабля, но уже с правого фланга. На этот раз граф Артюр де Ришмон, второй сын герцога Бретани, ровесник Карла Орлеанского. Молодая кровь не давала им покоя. Тем более что это была кровь Капетингов и герцогов Бретонских.

— Монсеньер, наши люди полны огня! — с искренним пылом выкрикнул Артюр. — Клянусь Богом, мы опрокинем англичан!

Карл Орлеанский был рад поддержке. На его лице светилось неприкрытое ликование. Едва заметным кивком головы он приветствовал де Ришмона.

— Я говорю о том же, граф. Мои люди…

— Монсеньер, рыцари желают одного — пролить кровь своего врага, — не дав договорить герцогу Орлеанскому, но кивнув ему, давая понять, что понимает его с полуслова, продолжал де Ришмон. — Англичане не выдержат натиска!

— Мы просим вас от всего войска! — вторил ему Карл Орлеанский. — Мы настаиваем…

— Мы не будем атаковать англичан! — почти зарычал коннетабль. Даже конь затрепетал под ним. Карл д, Альбре старался сдерживаться. — Посмотрите на это поле, господа… Мы все увязнем в этой жиже, черт бы вас подрал с вашим огнем и вашим пылом! Доверьтесь мне, герцог! И вы, граф… Прошу вас.

Карл Орлеанский и Артюр де Ришмон почти одновременно повернули коней и в сопровождении вассалов поскакали к своим полкам. Гнев и непонимание переполняли их.