Микола посмотрел на мелочь, разложенную на стойке, и задал хозяину вопрос, суть которого я сразу-то и не понял:

— И золотой?

— И золотой! — подтвердил тот, что-то понятное только им. Или, наоборот, непонятное только мне.

— Александр Константинович, а как же Вас угораздило с этим обормотом связаться? — спросил Роман-Григорич, когда Микола скрылся во внутренних помещениях лавки.

И тут я вспомнил, что должен ещё замок купить. Хотя, наверное, не обязательно замок. Есть же тут наверняка вещи нужные в хозяйстве даже нам с Леркой.

Я честно, но быстро рассказал историю моего знакомства с Миколой.

— Да, — резюмировал босс моего провожатого, — Вот чего хорошего, а бездельничать этот прохвост научился. Лучший в этом деле!

— Роман Григорьевич, не наговаривайте на парня! — вмешался Шен. — Слесарь-то он неплохой. Сами давеча хвалили!

— Это когда это я хвалил его? — С изумлением возмутился Роман-Григорич. У него даже глаза от удивления раскрылись шире орбит.

Шен хитро сощурился и вкрадчиво так произнёс:

— А кто на прошлой неделе хвастался ножницами для левой руки?

— Да не хвастался я, — начал отнекиваться Роман-Григорич. — Просто показал, что вот да, можно и для левшей ножницы делать. Да, этот бездельник их и придумал. Ну, и что с того?

— Так ведь не только придумал, — китаецу, наверное, Микола нравился, раз он так за него заступается перед хозяином. — Но и сделал! Да как сделал! Я вот уж на что не левша, так ведь и мне удобно ими резать. Зря вы его так. Зря. Напрасно, честное слово.

Ножницы! Точно. Это замок на фиг не нужен. А вот ножницы… да хоть бы и просто ногти подстричь! Вот. Вот их я и спрошу.

И спросил.

Роман-Григорич с очень серьёзным видом показал мне пару десятков различных моделей. Среди которых были и маникюрные, вот только брать надо не их. Брать надо универсальные. Если вообще брать.

Опаньки! А ножи? Складные карманные ножи?

Есть и они! Не швейцарские многолезвийные, но очень неплохие на вид. Бриться ими вряд ли можно, но для всего остального… Стоп! А бритвы?

— Бритвы здесь самые лучшие, — неожиданно вмешался китаец. — Настоятельно рекомендую. Уважаемый Роман Григорьевич делает их из особого железа. Очень, очень долго заточку держат. И почти не ржавеют.

Роман-Григорич смутился. Похвала, причём, довольно искренняя ему явно польстила.

— Ну, железо, конечно, хорошее, но обычное. На демидовском заводе беру, — поскромничал господин Михайлов. — Правда, только степановская выплавка подходит. Другие — нет…

— Степановская не степановская! А заговор кто придумал! Или не Вы?! — Шен не стал мириться с самоуничижением хозяина лавки. — Может, я что-то путаю, и ни в какую Пермь, ни в какой Иркутск Вы бритвы свои не продаёте?!

— Скажите тоже, Шен Косиджанович! — запротестовал Михайлов. — Сотню в Иркутск, да полторы в Пермь. Вот и вся торговля!

— А в Тюмень? — наседал на него Шен.

Я никогда не видел китайца таким. Хотя… А вообще, откуда мне знать? Я ведь вижу его третий раз в жизни. Может, на самом деле он всегда именно такой и есть. С чего я взял, что он должен быть каким-то другим?!

— Не-е-ет… в Тюмень не продаю, — похоже, Роман-Григорич об этом факте малость сожалел. — Не спрашивали.

— Так они ж здесь сейчас! — знакомый голос возвестил нам не только о наличии в городе купцов из Тюмени, но и о возвращении Миколы.

— Ты с чего это взял? — поинтересовался хозяин лавки.

— Дык ведь эта… допрешь барина-то супротив Трошки Ванька ихний вышел, — сообщил Микола, не забыв при этом кивнуть на меня.

— И?

— Мужики сказывали, будто с тюменского обоза он, — непонимающе проговорил любитель зрелищных боёв.

— То есть точно ты не знаешь? — попробовал надавить на Миколу Михайлов.

— Роман Григорьевич! Так пусть он пойдёт и узнает, — озвучил Шен оптимальнейшее, на мой взгляд, решение.

— Да! — воскликнул поименованный Роман-Григорич, — Пусть ещё полдня где-нибудь прошатается!

— Да полно Вам! — увещевал китаец. — Если этот пройдоха договорится на поставки ещё и в Тюмень, так не всё ли равно где он весь день, как Вы говорите, прошатался?

Хозяин лавки внимательно посмотрел Шену в глаза. Помолчал.

— Да и что Вы теряете? — продолжал аргументировать свою позицию маг, полагая, что Михайлов колеблется. — Всё равно с тюменцами нужно поговорить. Кто-то же должен это сделать? И потом, когда ни помирать, всё равно день терять!

Последние слова неожиданно для меня сильно рассмешили хозяина лавки. А вот Шен, похоже, именно на такой эффект и рассчитывал. Это я по его глазам и хитрому выражению лица догадался. Наверное, сам же Михайлов ему так когда-то и говорил.

— А почему Вы, дорогой господин Ли, полагаете, что на эти, с позволения сказать переговоры, нужно отправить именно этого обормота? Вы считаете, что у него выйдет?

— А сегодня, Роман Григорьевич, только у него одного и выйдет! — Китаец говорил так, как будто это всё ясно как божий день.

Роман-Григорич посмотрел на Шена взглядом требующим пояснений. Я последовал его примеру. Микола тоже. Видать, мы, ну, все остальные, упускали что-то, что было на самом виду, лежало на поверхности, но понимал это только он.

— Сейчас объясню, — китаец не стал глумиться над нашей растерянностью. — Сегодня их товарищ вышел против Трофима и проиграл. Но проиграл случайно, даже можно сказать не честно, хотя и по правилам. — Шен сделал маленькую паузу, — а потом сам Трошка чуть точно так же не проиграл господину Александру. И ему — Трошке — это не засчитали как поражение. — Он снова сделал паузу, проверяя, уловили ли мы суть. — Но ему и это не помогло. Наш юный друг разделал его под орех. И вышло так, что Трошка за своё жульничество получил сполна.

— А Микола здесь при чём? — не понял Роман-Григорич.

— А Микола не просто всё это видел, видело-то много народу, — продолжал терпеливо объяснять китаец. — Микола как раз сопровождал господина Александра, — тут он повернулся ко мне, — А Вас, мой юный друг, в городе теперь будут величать «баринкакойтрошкупобил» или что-то вроде этого. — Шен посмотрел, как я невесело улыбнулся при этих его словах, и добавил: — Да-да, Александр Константинович, к добру или к худу, но Вы снискали себе всенародную известность.

Мы все помолчали несколько секунд, а затем Шен продолжил:

— Так вот, Микола сопровождал Господина Александра, и по дороге СЮДА, — китаец голосом выделил это слово, — всё и случилось! Вы же, милейший Роман Григорьевич, были настольно поражены, что растрогавшись, подарили победителю одну из своих знаменитых бритв. Думаю, что Микола сумеет расписать все её достоинства по-ярче.