— Гора с горой порою сходятся, а уж человек с человеком и подавно, дорогой Александэр! — по улыбке китайца видно, что и он не ожидал меня здесь встретить. — Вы здесь один, без сестры?

— Да, — говорю, — Валерия в гостинице осталась, а я вот осмотреться решил, — и неопределенно вожу рукой вокруг.

— Вы у Мозеля остановились? — Шен спрашивает, но по всему видно, что в этом он почти уверен.

— Да, — и добавляю, — Ольга Павловна порекомендовала.

— Это правильно, — Шен одобрительно кивает. — Значит, осматриваетесь? И как Вам понравилось у нас в Армагорске?

Вопрос он, конечно, закономерный задал, но я почему-то не нашёлся, что сказать. Поэтому просто улыбнулся и пожал плечами. Шен, видя мою заминку, покивал и посмотрел на стоящего рядом со мной Миколу, который красноречиво держал в руках картуз с деньгами. Похоже, китаец узнал мой головной убор, и, наверняка, догадался о происхождении столь крупной суммы в столь мелких монетах. Ну, ещё бы, он ведь прекрасно знает, за что меня упекли в одну с ним камеру.

— Я смотрю, Вы здесь времени зря не теряли! — усмехается Шен и кивком указывает на «кошелёк». — Кого на этот раз?

— Он, Ваша милость, Трофима победил! — Вступает в разговор Микола и восхищённо добавляет: — Цельных два ра́за! Подряд!

Шен делает удивлённое лицо, и с видом понимающего человека произносит:

— Трофим — сильный боец. Его не так просто одолеть!

— Ну, Емельян посильней был, — я пытаюсь выглядеть поскромнее.

При упоминании неизвестного ему Емельяна, которого авторитетнейший источник только что классифицировал как бойца превосходящего силой самого Трофима, Микола настораживается, и переводя крайне заинтересованный взгляд с меня на Шена и обратно, жаждет продолжения, но спросить в открытую всё же пока не решается. А я бы и не стал рассказывать. Вот сейчас это как раз та самая часть правды, о которой пока лучше не говорить.

— Что ж, в этот раз победа в кулачном бою принесла-таки Вам прибыль, — китаец улыбается, явно намекая на то, во что обошлась мне «победа» над Емельяном.

— Да уж… — саркастически ухмыляясь, выдавливаю из себя я. Совсем как Киса Воробьянинов.

— Но, друг мой, Вы ведь куда-то направлялись? — Переводит разговор в серьёзное русло Шен.

— Да, — со вздохом соглашаюсь я, и делаю попытку разъяснить ситуацию: — Мы собирались вот эти монеты, — я показываю рукой на картуз, — поменять на более крупные. В смысле более крупного достоинства.

— Что же, — говорит русско-китайский маг, — Это вполне разумно. Я бы и сам так поступил. Где собираетесь менять?

Вот он говорит-то вроде бы со мной, но ответа явно ждёт от Миколы. А тот долго ждать и не заставляет:

— Так в лавку к нам идём, — тут же, видимо поняв, что Шен может его, Миколу, и не знать (а это скорее всего), конкретизирует, хотя по мне так себе уточнение: — К Роман-Григоричу! — и снова спохватившись, добавляет: — Слесарные изделия Михайлова!

По изменениям мимики китайца, даже я понял, что Шен про это место хотя бы слышал. И, наверное, что-то хорошее.

— Если Вы, уважаемый Александэр, не против, то я готов пойти с вами!

Против?! Да как я могу быть против? Я пять минут назад не знал, встречу ли его когда-нибудь вообще, а сейчас ломал себе голову, про то как мне его снова не потерять. А он такой: «Вы не против?». Издевается что ли? Но озвучивать всё это я не стал, а сказал как можно любезней:

— Почту за честь! — по-моему, благородные люди так должны отвечать в аналогичных ситуациях.

Я посмотрел на Миколу:

— Веди!

— Да почитай, и пришли уже! — Радостно сообщил тот. — Токма левой ногой шагнуть и осталось!

Мы действительно прошли не больше ста метров. Лавка Роман-Григорича, в которой работал (или правильно говорить «служил»?) Микола, размещалась в каменном двухэтажном доме. Вывески в нашем обычном понимании не было. Вместо неё над входом висел большой, не меньше метра, ключ. Правда, не золотой, как у Буратино, а железный, чёрный, наверное, воронёный, чтоб не ржавел. Только не метр, Александэр Константинович, а полтора аршина.

В дверях стоял человек средних лет и среднего же роста, одетый почти также как и наш провожатый. «Униформа» — подумал я.

— Микола, ты где шляешься? — накинулся он на «коллегу». — Хозяин тебя обыскался!

— Вася! Я тебе сейчас такое расскажу! — начал было Микола.

— Это хозяин тебе сейчас расскажет! — перебил его Василий. — Ушёл и пропал!

— Да ты постой! — спешил поделиться новостями Микола. — Ты ж ничево не знашь!

Он остановился в двух шагах от Василия, и указывая руками держащими картуз-копилку в мою сторону радостно сообщил:

— Его милость-то сейчас Трошку-драчуна как есть завалил!

— Иди ты! — Не поверил Василий.

— Да чтоб я сдох тыщу раз! — «побожился» Микола.

— Да как он смог-то?! — не поверил Василий, недоверчиво глядя то на меня, то на Миколу.

— Цельных два ра́за! — добивал его сослуживец. — Перво́й-то раз Трошка пятимшись запнулси, да задом как плюхнется! А сладились-то, кто кого собьёт! Ну, стало быть, барин-то и сбил! А там вишь, нет, не засчитали! Такое началось! — Микола аж глаза закатил.

Мы с Шеном стояли, смотрели и никого не торопили. Для китайца это предстало такой же новостью, как и для Василия, ну а я… Я ведь на поединок не из зрительного зала смотрел, и мнение стороннего наблюдателя меня тоже интересовало.

— Капитон-то — рожа прохиндейская, ничего, мол, не знаю, пущай продолжают! — вдохновенно вещал Микола. — Тут барин как осерчал, да как давай Трошку охаживать! Да всё ногами! То в брюхо ему, то в микитки! Да по морде ему, по морде! Да всё ногами! Трошка-то сперво стоял-стоял, а после ка-а-ак брякнется! Вот те и всё!!! Вот те и Трошка! Вот те и драчун! И без Гришки-стрельца эвона как наваляли!

— Ну, дела! — Только и смог вымолвить Василий, впечатленный столь красочным изложением событий.

А Микола тем временем продолжал:

— Капитон-то ажник с лица спал! Краше в гроб кладут! А и то! Стокма деньжищ отдавать! Барин-то вишь чего, на себя до двух целковых поставил! А Трошка взял, да и не сдюжил. Вот тут четыре рублика вынь и полошь не греши!

— Это как же?! — Обалдело спросил Василий. — За два раза́ штоль?

Трудно было понять, что его удивило сильнее, то, что Трошку кто-то смог побить, или то, что Капитон расстался с такой «кучей» денежных средств.

— Да куды ж он супротив всего миру-то?! — причастность к таким «великим» событиям возвышало Миколу не только в глазах Василия, но похоже и в своих собственных. Он потряс моим головным убором и в голосе его послышались повелительные нотки: — Вот, поменять надобно!