— Обычно, мой Яся играет перед домом, вот здесь. И я его, если надо, вижу в это окно. Иногда он заходит вот сюда, здесь у нас двор, видите, он защищен старым забором. Здесь также легко спрятаться… И не видно, кто и что здесь.

Тимко Малый сообщил, что в последний раз сын говорил, что будет именно там… Когда пришло время звать его на ужин, Яси уже там не оказалось… Гончар обегал все, он уже вчера об этом говорил. А здесь у них все заняты своими делами… Никто не обратил внимания, кто здесь появляется, куда проезжает, проходит мимо, куда и зачем…

Гончар Тимко Малый был опечален исчезновением сына…

— Эх, был бы только он жив, мой Яся….

— Я же вам сказал, если он жив, я его найду! — ответил ему «старьевщик».

Гончар пожал сильную руку Яна Лооза, буркнул, что его ждет какая-то незавершенная работа. Мол, если что-то будет известно, пусть сообщит в любое время дня и ночи. Он будет ждать послание…

Ян Лооз попрощался с гончаром и решил еще раз осмотреть место.

— Будь я на месте похитителя, как бы я действовал, чтобы быстро и незаметно нейтрализовать ребенка?! — думал он. — Ведь мальчик может закричать, начать брыкаться ногами, кусаться… Да мало ли что… Значит, его можно было бы услышать! А если этого не произошло, то действовал профессиональный похититель детей! Он знает, как избежать всего этого ненужного шума…. Даже не знаю… Бить он не бил его, зачем? Накинуть на шею петлю? Чтобы удавить? То же не вариант… Что ж… профессиональный похититель детей?! Кто же это может быть?

Ян Лооз задумался…

У него за спиной послышался скрип колес. Мимо проехал груженый воз, запряженный старой клячей.

— Тамара, но! Давай, давай, шевели копытами! — прикринул на лошадь один из мужчин и слегка хлестнул «Тамару» кнутом.

Это гончары везли на Житный рынок свой товар… Горшки и большие чаны. Они бились боками и звенели в такт. Один гончар подгонял другого.

— Давай-давай, Стефко, поторопись! Что ты как и вошь у цыгана на гребешке…

— О! Конечно же, цыгане! Вот кто мог похитить мальчика… — подумал Ян Лооз. — Нужно искать цыган…

… Пан воеводский писарь решил еще раз пройтись по Гончарной улице, вниз к Воздвиженской. До поворота к Житнему рынка. Вскоре, он оказался на углу Житнеторжской улицы. Там, на повороте, у небольшой двухэтажной деревянной постройки, он нашел неприметную корчму. Названия у нее не было. Вывески тоже. Но местные, те, кто там бывал не раз, называли ее между собой просто: «У Натана». По имени хозяина этого почтенного заведения…

Именно туда решил и зайти Ян Лооз. Не мешало бы что-то съесть, выпить и даже согреться… Бокал-другой пива. Не более.

… Дубовые двери подло скрипнули. Хозяин специально не смазывал их салом петли, чтобы слышать, кто входил… Натан обернулся от стойки со штофами к неизвестному посетителю. Некоему «старьевщику». В руке корчмаря была мокрая старая тарелка. Он вытирал ее грязным, дырявым полотенцем. У Натана не было пейс, он был чисто выбрит «под колено». Одет в черный кафтан. Засаленный, не раз чищенный. Под кафтаном была когда-то кристально белая сорочка. А под ней, на шее, на веревке болтался необычный серебряный крестик. Если взглянуть на обратную сторону, то посередине были высечены два соединенных между собой треугольника. Невидимая для обычных человеческих глаз — звезда Давида. Натан был выкрест. Он выгодно поменял веру своих родителей. Так было удобно в те страшные времена. У него был длинный крючковатый нос. Тонкие, потрескавшиеся губы. Правый глаз начинал странно моргать, если вдруг пан Натан нервничал… Хозяин отложил щербатую старую тарелку языком достал из треснувшего зуба кусок засохшей рыбы, выплюнул это на пол и уставился своими миндалевидными глазами на посетителя. Некоего «старьевщика». Его он будто бы видел впервые…

— Здравствуйте вашей хате! — с ходу объявил Ян Лооз.

— Ну, здоров, если не шутишь, а деньги у тебя есть, халабудник иерусалимский? — спросил Натан. Ян Лооз сказал, что, мол, да имеются. Он достал указательным и большим пальцами из внутреннего кармана несколько серебряных монет и показал их корчмарю Натану. Тот одобрительно кивнул головой и показал рукой на стол у грязного запыленного окна.

— Садись там, бродяга! Я сейчас закончу с делами, а ты мне скажешь, что будешь выпивать! — сказал Натан. Ян Лооз стал оглядываться по сторонам.

Эта корчма была классическим подольским шинком-наливайкой. Низкий закопченный потолок, как у всех. Грязный, вытоптаный тысячей пьяных ног пол. На нем редко кто солому менял… В самой соломе, если покопаться, можно было обнаружить засохшие рыбьи кости, куски хлеба. За спиной у пана Натана располагалось несколько полок с кувшинами и различными бутлями, штофов и полуштофов. Там же был невысокий сервант, в котором хранилась посуда. Это чарки различного калибра. Столовые приборы от совершенно разных сервизов… Но самое интересное, что привлекло внимание Яна Лооза прямо за спиной Натана это несколько православных икон. Покрова Пресвятой Богородицы и Святой Лазарь… Вероятно копии икон. Они были словно обереги у Натана. Если вдруг в этом засаленном шинке начиналась драка, то хозяин заведения считал, что в православные иконы никто стрелять не будет. И соответственно в пана Натана тоже. Тем более, совсем рядом располагается храм святого Николы. Местным посетителям, пьяницам весь этот антураж, этого веселого балагана, очень был кстати. К вечеру корчма «У Натана» превращалась в театр. Потому что туда приглашали различных музыкантов, и славный народ кутил до умопомрачения, до утра…

… Ян Лооз оглянулся. Вид у него здесь был очень удачный. Из окна он мог видеть, кто подходит к шинку, или просто идет мимо, явно направляясь в сторону Житнего рынка. Кроме того, он хорошо со своей точки мог наблюдать за тем, что происходит здесь, внутри самого шинка. Пожалуй, все яркие события «У Натана» случались ближе к вечеру.

Наконец к нему подошел сам пан хозяин. Натан был с грязной тряпкой на запястье руки.

— Пялиться в окна будешь дома! Если он у тебя есть, бродяга! А здесь уважаемые и дорогие люди едят и выпивают! Даже с утра! Но, бенедиктина говорю сразу — нет! Понятно?! Есть горький черниговский мед, остатки нашего подольского пива, жженое вино из ржаного хлеба. Вкуснятина! Пальчики откусишь! Из холодных блюд только вчерашние пироги с тушеной капустой. Больше пока ничего нет… Рано ты сюда пришел…

— Пива. Пенного. Два кружки, — сказал Ян Лооз, показал два грязных пальца и улыбнулся. Он смотрел в черные миндалевидные глаза пана Натана. Тот кивнул. Причем сделал довольно странное движение шеей, она слегка хрустнула. Натан открыл рот, сказал: сейчас усе сделаем! и Ян Лооз заметил несколько золотых вставных зубов.

— Сколько же ему лет? 45? 50? Или больше? Их племя не разберешь! Интересно давно у него эти зубы? — думал про себя Ян Лооз. — Да и этот жест откуда-то мне знаком…

Какие древние воспоминания нахлынули на Яна Лооза. Ему вдруг стало казаться, что он здесь уже был когда-то!!.. Но когда?! Ведь он всего несколько дней назад приехал сюда в Киев.