убьёт ни тебя, ни Пейсли, ни Оделию. Она заберёт твоих родителей и твоего брата Норриса. Пострадает твоя семейная кузница в Орд, и пострадает очень сильно.

Корбетт посмотрел в глаза Таракану, и слуга Тёмной драконицы понял, что его слова услышаны.

Карман его пальто завибрировал; Таракан достал жестяную коробочку, открыл и увидел, что три точки, обозначающие Пейсли, Оделию и Хэла, перестали двигаться. Он нахмурился.

– Я вернусь завтра, – бросил он Корбетту. – Внизу есть еда и всё необходимое. На твоём месте я бы принимался за работу; она не любит ждать.

Он запер дверь и стал спускаться по лестнице, думая о Расселе, думая о том, как Тёмная драконица много раз обещала его отпустить, о том, как старик просил Таракана помочь ему. Он достал из кармана письмо, которое вытащил из дневника перед тем, как отдать его Корбетту. Письмо было адресовано сыну и внучке Рассела; под половицей рядом с кроватью Таракана лежала целая стопка таких писем. Каждый раз, забирая у старого учёного очередное послание, он обещал его отправить, и каждый раз лгал.

Теперь он думал о том, что Рассел уже за Завесой. Интересно, знает ли он, что Таракан его предал?

Глава одиннадцатая. Непредвиденная остановка

Пейсли проснулась от лёгкого толчка в бок и сонно посмотрела в окно: там сгустилась темнота, поезд плавно двигался на север, покачиваясь на электрикомагнитной подушке. Даже толстый слой белого снега, покрывающий Альбион, растворился во мраке. Электрикосвет в купе не горел, и Пейсли показалось, будто мрак снаружи просочился сюда, пока она дремала. Рядом с ней с совершенно прямой спиной сидела Оделия: она спала – спокойная, словно звёзды, сияющие в бездонных небесах над ними. Хэл скорчился на противоположном сиденье и тихо сопел во сне.

Пейсли снова ощутила толчок в бок и непроизвольно потянулась в ту сторону, ожидая нащупать мамину руку – зимой та часто будила её по утрам, когда она никак не могла проснуться, уютно устроившись в тёплой кровати, – однако нащупала только свою сумку.

Девочка резко проснулась, думая о маме, схватила сумку, поставила себе на колени и, сунув внутрь руку, коснулась драконьего яйца: оно явно увеличилось. Пейсли вытащила из сумки скорлупу из ночного серебра, в которую раньше было заключено яйцо: оно стало почти в два раза больше своей прежней оболочки.

Пейсли приложила яйцо к щеке: оно стало очень тёплым. Она закрыла глаза, и её окутало умиротворение, словно её гладила по лицу мама.

Вдруг внутри яйца раздался тихий стук. Вздрогнув от неожиданности, Пейсли выронила скорлупу, и ночное серебро звякнуло об пол.

В следующую секунду Хэл и Оделия вскочили с мест: ходящая с драконами выхватила из ножен мечи, а кригар сжал кулаки.

– Простите, что разбудила, – сказала Пейсли.

Оделия щёлкнула электриковыключателем, и в следующий миг все трое сощурились от залившего купе яркого света.

– Яйцо снова выросло! – воскликнула Пейсли. – И я определённо чувствую, что внутри что-то происходит. Ещё утром внутри лишь изредка чувствовалось шевеление, а теперь там что-то стучится!

– Не что-то, а дракон, – поправил её Хэл. Он протянул руку и накрыл яйцо ладонью.

– Дракон, – повторила Пейсли. Она вдруг осознала, что внутри яйца скрыто нечто живое и уникальное и оно нуждается в ней почти так же, как Дэкс.

Некоторое время они молчали, затем Хэл усмехнулся и вытаращил глаза: яйцо качнулось.

– Оделия, пощупай, – предложил кригар. Он взял ходящую с драконами за руку и приложил её ладонь к яйцу.

Казалось, Оделия хотела протестовать и отдёрнуть руку, но потом дракончик внутри яйца вновь шевельнулся. Ходящая с драконами широко улыбнулась – очень редкое для неё выражение лица, – и, глядя на неё, Хэл тоже расплылся в улыбке. Несколько долгих секунд они не сводили глаз с яйца.

Пейсли перевела взгляд с Оделии на Хэла и обратно.

– Что? – спросила ходящая с драконами, приподнимая бровь.

– О, ничего, – с улыбкой ответила Пейсли и тут же посерьёзнела, потому что состав вдруг сбросил скорость. – Подождите, поезд что, останавливается? – спросила она, и её голос прозвучал слишком громко в маленьком купе. – Вероятно, мы подъезжаем к следующей остановке? – добавила она тише.

Оделия покачала головой и выключила электрикосвет:

– Предполагается, что этот поезд идёт без остановок до Стены и далее. – Она быстро встала, поправила на голове парик и придвинулась к окну.

Пейсли надела пальто, повесила на плечо сумку, предварительно осторожно убрав туда яйцо. Хэл достал с верхней полки их рюкзаки.

Поезд быстро замедлял ход и в конце концов остановился так, что купе слегка тряхнуло. За окном виднелась какая-то маленькая сельская станция; состав был намного длиннее платформы, и их вагон покачивался над магнитными путями, не доехав до неё. Пейсли разглядела несколько солодовен чуть в стороне от перрона, а за ними – разбросанные в хаотичном порядке деревенские дома.

Оделия придвинулась к окну, её лицо отразилось в стекле, глаза зорко обшаривали платформу, которую от них отделяло пять или шесть вагонов.

– Люди короля!

– Рыцари? – оживился Хэл.

– Ага.

– Рыцари?! Вы уверены? – спросила Пейсли, тоже прижимаясь лицом к стеклу.

– Уверена. Угадайте с трёх раз, кого они ищут, – пробормотала Оделия.

– Ничего, мы пока ещё можем улизнуть, – сказала Пейсли. – Она схватила свой длинный шарф, несколько раз обернула вокруг шеи и связала концы. Её разум напряжённо работал: нельзя допустить, чтобы их поймали. Девочка посмотрела на Оделию и Хэла, плотнее прижала к себе сумку с драконьим яйцом. – Так, как только рыцари войдут в поезд, мы откроем окно и выпрыгнем, побежим вон к той небольшой постройке. – Она указала на ближайший сарай. – Оделия, дайте нам знать, как только они войдут в поезд.

Пейсли чувствовала, как учащённо забилось её сердце, постаралась глубоко дышать и тут же ощутила разлитое в воздухе электриконапряжение. Она исподтишка оглядела купе, ожидая увидеть вынырнувшие из ниоткуда сгустки Завесы.

– Трое вошли в поезд, один остался дежурить на платформе, осматривает состав.

– Тогда это всё меняет: значит, побег через окно невозможен. Идите за мной! – Пейсли повернулась, открыла дверь купе и осторожно выглянула в коридор. Убедившись, что там никого нет, она быстро побежала в хвост поезда, подальше от станции. Через окна на противоположной стороне поезда она видела широкое поле, но на расстоянии пары вагонов начиналась небольшая роща – очевидно, край большого леса.

Оделия и Хэл бежали за Пейсли, двигаясь тихо и осторожно; наконец они добрались до багажного вагона.

– Сюда! – Пейсли распахнула большую раздвижную дверь, через которую обычно грузили чемоданы.

В холодном ночном воздухе пахло землёй, а