Международный космический комитет переименовался в Международные космические вооруженные силы. Кое-где на нашем оборудовании еще стоит старый логотип. Большинство стран Северного полушария поддержало войну, в первых рядах — Индия и Китай, чья промышленность отчаянно нуждалась в гуру-технологиях. Сейчас две трети космодесантников — выходцы из Азии. Западная цивилизация урвала совсем крошечный кусок от пирога под названием Земля.

Космическая война идет уже тринадцатый год. В двадцать шесть я получил звание сержанта. Тайм-аут не засчитывается в срок службы. Только время, проведенное на Красной планете. Несправедливо, конечно, но нытьем делу не поможешь. Начальству видней.

Остатки нашего отряда — о судьбе других товарищей мы можем только догадываться — спасены фермерской женушкой, которая везет нас в таинственное место под названием восточная штольня. Как уже говорилось, я не совсем профан в геологии, но понятия не имею, что такое марсианская штольня и как она выглядит. Что ж, узнаю через пару минут.

Автобус останавливается на пыльном склоне из застывшей лавы. Тил хочет проехать как можно дальше, но багги одолевает не больше двухсот метров. Впереди возвышается странный бугристый холм — пятьдесят метров в высоту, около двухсот в ширину. Тил ставит автобус на ручник и присоединяется к нам.

Кислорода и воды в гермоскафах хватит на несколько часов. Мы выходим из шлюзовой камеры. Нашим глазам открывается величественное и загадочное зрелище. В тридцати метрах слева — на севере — холм из темно-коричневого, почти черного камня. Склоны гладкие, отполированные марсианскими ветрами. По форме напоминает голову пловца, наполовину опущенную в воду. Изогнутый каменный нарост похож на косматую бровь. Справа от головы, на юго-востоке, лежит каменная гряда, точно великан протянул вперед мускулистую руку и пытается сжать кулак. Полусомкнутые пальцы образуют небольшую каменную гавань. Похоже, гигант пытался вынырнуть из глубин Красной планеты и уже вытащил из лавы голову, шею и одно плечо. Хотел опереться на вытянутую руку, да силенок не хватило — застрял, да так и окаменел.

Тонущий великан. Твою ж мать! Впервые за несколько часов во мне шевельнулось любопытство. Какого черта фермерская женушка делает в этой богом забытой глуши? Отсюда рукой подать до театра боевых действий, да и до ЗОБ — зоны орбитальных бросков — тоже недалеко. А она тут совсем одна — не считая нас, разумеется.

Тил обходит автобус кругом, касается шлема Бойцового Петуха и озвучивает свои пожелания. Она сядет за руль, а мы будем толкать автобус. Наша цель — докатить его до изгиба великанской руки. Надеюсь, там нас ждет что-то поинтересней гигантской подмышки.

Я становлюсь возле заднего правого колеса. Слежу в оба, чтобы края железок не порвали мне перчатки или гермоскаф. Неудивительно, что багги так трясло — покрышки лысые как коленка. У маскианцев куда ни ткни — все потрепанное, отчаянное, видавшее виды. А теперь песчаная вдова подобрала еще и нас.

Ко мне присоединяются Бойцовый Петух и Тек, и мы совещаемся, как докатить автобус до указанного дамой места. Пыхтим изо всех сил, но едва продвигаемся вперед. И все же через пятнадцать минут мы у цели. Тил ставит багги на ручник, вылезает из люка и скрывается в тени изогнутой великаньей руки. Я гляжу вслед маскианке, зачарованный ее пружинистой подпрыгивающей походкой. Настоящая принцесса Марса.

Солнце бьет прямо в глаза, и нам едва виден удаляющийся силуэт девушки. Через минуту или две Тил возвращается, вырастая из тени словно зеленый призрак. Надо подтолкнуть еще. Без проблем.

Плотно утоптанный песок и пыль образуют внутри каменной «гавани» нечто вроде пола. Когда мои глаза наконец привыкают к освещению, я замечаю, что холм напоминает грудную клетку великана (даже ребра видны), и в него вмурованы огромные металлические ворота — десять метров в ширину и девять в высоту. Рядом еще одни, поменьше. Скорее не ворота, а дверь. Большие ворота распахнуты, очевидно, маскианкой. За ними открывается черный зев пещеры. Сталь снаружи проржавела и сливается с бурым марсианским ландшафтом — не разглядишь, пока не подойдешь вплотную. Каменистая стена вокруг покрыта толстым слоем запекшейся лавы, местами шершавой, местами блестящей как стекло. Такое чувство, что расплавленный поток стекал вниз по великаньей руке. Конструкцию поддерживают две шестигранных базальтовых колонны — в подмышке и в изгибе локтя.

Ви-Деф наклоняется к нам:

— Маскианцы вроде не едят мяса, так?

Вспомнил, наверное, какой-нибудь фильм про каннибализм в марсианских колониях.

— На твой тощий зад они точно не позарятся, — успокаивает его Казах.

Я слушаю вполуха. Великан годами боролся с лавой, ветром и водой — любой на его месте сдался бы, признал поражение, пошел ко дну. А этот упрямо пытается плыть.

Мишлен приходит на помощь, и вместе мы заталкиваем машину в тесную и темную шлюзовую камеру, такую узкую, что в ней едва помещаются автобус и несколько худосочных парней, пристроившихся по бокам. Мишлен сообщает, что генерал совсем плох, если не отвезти в больницу, протянет от силы пару часов.

— Он все рвется поговорить с Бойцовым Петухом. Не знаю, о чем. По-английски шпарит будь здоров, но то и дело теряет сознание.

Фермерская женушка протискивается к нам с фонариком в руке. Яркий луч освещает помещение, и я замечаю, что потолок очень низкий. Чудовищно низкий. Как Тил ухитрилась загнать сюда автобус? Спустя пару секунд я нахожу ответ — подвеска багги опущена практически до земли, так что машина едва не скребет днищем по лаве. Стены и потолок испещрены неровными бороздами, явно не природного происхождения. Я, разумеется, не эксперт, но похоже, что пещера создана людьми. Ее вырыли, взорвали или выплавили в камне с примесью металла, а базальтовые колонны оставили как естественную поддержку.

Тил открывает маленький люк в дальней стене, ныряет в него, и пару минут мы просто стоим и ждем. Потом внешние ворота закрываются. Тил возвращается и проверяет, надежно ли они запечатаны.

— В’здухонепроницаемые, — констатирует она. — Я открою внутренние в’рота, а вы т’лкайте. В’три п’паркуемся.

— Ты бывала здесь раньше? — спрашивает Тек.

— Нэ. Но знала про место.

— Так это и есть восточная штольня?

Тил смотрит мимо меня.

— К’да проедем внутрь, автоб’с ‘свободить придется.

— Наш кореец не сможет идти сам.

— Так н’силки есть.

Она похлопывает по багажнику. Судя по его очертаниям, с местом для хранения в автобусе полный порядок. Мы с Тил вытаскиваем и раскладываем носилки.

— Тут н’клон. Т’лкать легче.

С этими словами наша юная спутница возвращается к шлюзу посередине автобуса, подтягивается на руках и, несмотря на тесноту, ловко протискивается внутрь.

Ворота отодвигаются в сторону, исчезая в камне. Я мысленно присвистываю от удивления. Тонкая работа! Гудок клаксона эхом отдается от стен пещеры — Тил напоминает, что надо толкать. Спустя пару минут мы закатываем автобус внутрь. Пол метра на три ниже, чем в переходном шлюзе. Закрываем за собой ворота. Большая полимерная печать в круглой железной оправе выглядит вполне надежно, но воздуха в помещении по-прежнему нет.