— Телохранитель, — пояснила я.

— Чего? Телохранитель? — он с сомнением оглядел меня с ног до головы. — Вы же женщина.

— Значит, телохранительница.

Меня забавляло его глупое выражение лица. Такое со мной случалось не впервые. По мнению многих граждан, таких, как следователь Ставридов, телохранитель обязательно должен быть мужчиной. Причем с накачанными бицепсами и шеей. Бритоголовый отморозок в кожаной куртке. В крайнем случае, шкафоподобный амбал в смокинге, расходящемся на нем по швам.

— Вы надо мной смеетесь? — Ставридов недовольно, по-тараканьи, пошевелил своими висячими усами.

— Что вы, Иннокентий Вениаминович? — я еще шире расплылась в доброжелательной улыбке. — Разве бы я посмела. Уверяю вас, все, что написано в моем удостоверении, истинная правда.

— И кого же вы охраняете?

— Кого угодно. Любого, кто захочет воспользоваться моими услугами.

— Вы не поняли меня, — недовольно поморщился следователь. — Кого вы охраняете в данный момент? Его? — Толстый, похожий на разваренную сардельку палец Ставридова ткнулся в грудь Жемчужному.

— Нет, — покачала я головой. — Я никого не охраняю сейчас. Я просто…

— Хватит морочить мне голову, — следователь начал постепенно выходить из себя. — Что вы задумали? Давайте не будем темнить. Готовится еще одно убийство? Да?

Со Ставридовым было очень нелегко разговаривать. Он слушал только себя и полагался исключительно на собственные умозаключения. Я поняла, что не в силах переубедить его. И попадаются же такие люди на жизненном пути. Да, не повезло нам.

— Позвольте мне все объяснить, — Жемчужный подался вперед, но следователь остановил его жестом.

— Не утруждайте себя, — сказал он грозно. — Мне и так все понятно. Но я хочу сразу предупредить вас. Завязывайте со своей самодеятельностью. Там, где работают профессионалы, не место всяким шутам гороховым. А если вам что-то известно по расследуемому делу, советую сразу поделиться со мной. Все ясно? Вопросы есть?

— Вопросов нет, — ответила я, как можно миролюбивее. — Но сказать нам действительно нечего. Мы только утром приехали и ничего еще толком не выяснили.

Видимо, Ставридов был удовлетворен моим ответом. На лице его промелькнула злорадная усмешка. Дескать, что я говорил. Как такие несмышленые ребята могут что-то выяснить вперед него, матерого сыщика. Мне тоже было приятно, что он порадовался. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.

— Так мы договорились? — уже более дружелюбно спросил он.

— Разумеется, — заверила его я. — Никакой самодеятельности. Мы были не правы и великодушно просим у вас прощения, уважаемый Иннокентий Вениаминович.

Жемчужный смотрел на меня с недоумением и уже было открыл рот для того, чтобы опротестовать мои слова, но на этот раз мне повезло с поиском его ноги, и я что есть мочи наступила своей ногой она его. Костя болезненно поморщился. Ставридов, слава богу, ничего не заметил. Ни моей манипуляции с ногами, ни выражения лица Жемчужного. Он в этот момент в очередной раз взглядом пригвоздил к столу свою сигаретку. Мучился, бедолага. Еще немного, и он помрет от недостатка никотина в крови.

— Закуривайте, — предложила ему я.

Жемчужный бросил на меня очередной изумленный взгляд, а я в ответ подмигнула ему. В ту же секунду моего верного помощника осенило, куда ветер дует.

— В самом деле, — весело подхватил он. — Не стесняйтесь, Иннокентий Вениаминович. Чувствуйте себя, как дома.

— Дома я никогда не курю в гостиной, — с сомнением произнес следователь.

— А у нас можете курить, — рассмеялся Костя.

— В самом деле? Спасибо.

Ставридов схватил сигарету так, будто от нее зависела вся его дальнейшая жизнь. Моментально щелкнул зажигалкой, жадно затянулся. К нему сразу же вернулось полное расположение духа. Это стало заметно по его блаженной улыбке, растянувшейся от одного уха до другого.

— А как продвигается ваше расследование? — не замедлила я воспользоваться настроением следователя и активно приступила к выуживанию встречной информации.

— Плохо, — пожаловался Ставридов. — Очень плохо. Зацепок фактически никаких нет, а подозреваемых пруд пруди. Я вот, например, еще не имел чести пообщаться с домработницей. А она у меня номер один в списке кандидатов на убийцу.

— Это почему же? — как можно невиннее поинтересовалась я.

— Из-за ее вчерашнего телефонного звонка, — разоткровенничался следователь, все больше и больше окутываясь сигаретным дымом. — Вы знаете, что за покупками в магазин всегда ходила она? Вернее, утром уже приносила с собой хлеб, молоко и все прочее, что необходимо для приготовления завтрака. А тут вдруг звонит накануне и предупреждает, что задержится по неизвестным причинам. В доме ни крошки хлеба, Вера Николаевна, естественно, собирается в магазин и покидает дом. Вам не кажется это странным? Вам не кажется, что это выглядит как причина выманить мать Сякина из дому?

А ведь и в самом деле. Ставридов был прав. Как же это я прошляпила такую важную деталь? А еще задавалась вопросом, как это убийца подгадал, что Веры Николаевны не будет дома.

— А где сейчас эта домработница?

— Ушла платить за квартиру, — ответил следователь. — Я, собственно, ее и дожидаюсь. Когда я пришел, она была здесь, затем ушла, и до сих пор ее нет.

— Может, она скрылась? — заволновался Жемчужный. Он, видимо, уже тоже вник в суть ситуации и переосмыслил вчерашний странный звонок Эльвиры. — Вы не дали ей понять, что подозреваете ее?

— Не надо считать меня дураком, молодой человек, — до глубины души оскорбился Ставридов. — Я ведь все-таки не первый год работаю в прокуратуре.

— Скажите, Иннокентий Вениаминович, — снова встряла я, гася на корню готовый вспыхнуть по-новому скандал, — а когда вернут тело?

— Сегодня, — Ставридов глазами поискал пепельницу, и Костя, недолго думая, подставил ему хрустальную вазочку, сняв ее с серванта по правую руку от себя. — К вечеру, я думаю, уже доставят. Я еще не получал результатов вскрытия. Никто не желает трудиться в полную силу, — посетовал он, аккуратно стряхивая пепел. — Лоботрясы. Да, кстати! — встрепенулся Ставридов. Если бы ширина кресла позволяла, он и подпрыгнуть бы мог. — Вы знаете, что с трупа сняли кольцо?

— Эксперты? — ошалело уставился на него Костя.

— Какие эксперты? Убийца. Убийца снял кольцо с Сякина после смерти последнего. Он ведь носил кольцо?

— Да, — Жемчужный весь подобрался и внимательно смотрел в глаза следователя. — Гоша носил золотую массивную печатку на среднем пальце левой руки. Подарок отца. Ее нет?

Ставридов отрицательно покачал головой.

— Нет. Подарок вашего отца сейчас в руках человека, убившего Георгия Сякина. Вам придется хорошенько вспомнить, как выглядело это кольцо. Не было ли на нем каких-либо царапин, повреждений. Мы разошлем ориентировки и, вполне вероятно, сможем выйти на преступника именно через это кольцо.