Глаза Восемьдесят Третьей заблестели и она смущённо отвернулась.

— Как видишь, у меня достаточно причин бороться за права осквернённых, — помолчав, продолжила Ровена. — Не ты ли говорила, что нужно биться до последней капли крови? Так вот, я готова! Только, пожалуйста, будь честна со мной. Если не решишься стать моим Севиром, я пойму, не волнуйся. Единственное, о чём прошу: сохрани мою тайну.

— Об этом можете не беспокоиться, госпожа. Ваша тайна умрёт вместе со мной. Но хотелось бы кое-что узнать, — Восемьдесят Третья замялась. — Вы говорите о борьбе с Легионом, но как вы себе это представляете? Даже если мне удастся уговорить своих, этого капля в море. Что может горстка осквернённых против всего королевства?

— Горстка осквернённых во главе с королевой наверняка может многое, — заговорчески подмигнула Ровена. — Первым делом нужно доказать, что Юстиниан всего лишь узурпатор и братоубийца. Тогда корона достанется мне по праву единственной наследницы истинного короля.

— Но кто вам поверит? Столько лет ведь прошло.

— Мы найдём способ, обещаю. Так ты со мной?

Восемьдесят Третья широко улыбнулась.

— Вы одна из нас, госпожа, — с гордостью произнесла она, — а своих осквернённые не бросают! К тому же, отличная история выйдет, как раз для прогулки со Смертью.

«Технологии - это искушение, поддавшись которому человечество уже однажды разрушило безопасный, полный изобилия и красоты мир, погрузив его во мрак бездны.

Мы, выжившие после Великой Войны, сознательно отказались от всех благ высокотехнологичной цивилизации, оставив только самое необходимое для жизни.

И мы призываем наших потомков помнить, к каким последствиям приводят алчность и жажда власти вкупе с технологиями и оружием массового поражения. И всем сердцем надеемся, что люди будущего будут относится к природе и окружающему миру разумнее и уважительнее, чем это делали наши современники».

Отрывок из автобиографии Аврелия Первого «Размышления на руинах» от 23 года после Великой Войны.

Корнут опаздывал. Непростительно для первого советника короны, но кучер, видимо, снова налакался. Пришлось послать за наёмным извозчиком.

Лучше бы провести этот день с большей пользой. Дел целый воз и тележка, а вместо этого придётся развлекать этих высокомерных толстосумов, которые слетелись со всех углов Прибрежья, что те коршуны, учуявшие запах крови. Но испытывать благосклонность Юстиниана не стоит. Не прийти на закрытие гладиаторского сезона равносильно плевку в королевский лик.

К счастью, наёмный извозчик не заставил долго себя ждать и уже через десять минут Корнут рассматривал мелькающие дома через окно кареты. По удобству, конечно, ни в какое сравнение с его собственным экипажем: сидение узкое, продавленное, бесконечный скрип колёс, но выбирать не приходилось. Со своим кучером позже разберётся.

Со скучающим видом он рассматривал бесконечную череду домов, жавшихся друг к другу, как синицы на морозе. То и дело мелькали закусочные с кричащими вывесками, натёртые до блеска витрины вещевых лавок, запертые двери жилых домов.

Разноцветные фасады постепенно редели, всё чаще резали глаз обшарпанные стены с обвалившейся штукатуркой и мутными стёклами некрашеных оконных рам. По приказу, кучер выбрал самый короткий путь, что пролегал через фавелы Регнума.

Благо, тесные проулки сегодня пустовали. Город будто вымер: ни души. Весь Регнум, если не половина Прибрежья, собрался на Фулгурской Арене.

Копыта пары гнедых выбивали искры по мостовой. Карета скрипела и угрожающе раскачивалась. Редкие прохожие недовольно сторонились, уступая дорогу с грохотом летевшему экипажу.

Шум Арены стало слышно ещё за долго, как они подъехали к южному входу. Высокие стены медленно вырастали вдали, возвышаясь над двухэтажными зданиями. Спустя несколько минут, скрипнув колёсами, карета остановилась.

Корнут окинул взглядом Арену. Если бы не долг службы, он и за километр бы не подошёл к этому проклятому месту. Но несмотря ни на что, сооружение действительно грандиозное: гигантские стены шестиугольного строения вздымались к самому небу. Ровная белоснежная кладка сильно отличалась от привычного для столицы красного камня. Все, до единого блока, доставлены из самого Южного Мыса. Каждый угол украшали белые флаги с тремя красными волнами по центру — герб Прибрежья.

Невероятно, сколько усилий и денег потратил Августин, отец Юстиниана, чтобы отстроить такую громадину всего за пару лет. Наверняка спешил оставить после себя след в истории.

У стен галдели торговцы, зазывали редких прохожих отведать свежие пироги с мясной начинкой или утолить жажду фруктовой водой. Покупателей было немного, все давно собрались внутри и продавцы, со скучающими минами, лениво отгоняли от товара надоедливых мух.

От внезапного рёва Корнут вздрогнул. Бои начались. Разогревают толпу короткими поединками. Обычно, в самом начале, посылают неопытных гладиаторов. Такие сражения служат для увеселения зрителя и обходятся малой кровью, дабы не перенасытить народ: впереди ждала грандиозная битва.

Телохранитель, сидевший всю дорогу рядом с кучером, ловко спрыгнул с облучка и открыл дверь кареты. Корнут небрежно бросил извозчику серебряную монету и, не дожидаясь сдачи, поспешил ко входу.

Алые львы, охраняющие господское крыло, учтиво расступились.

Он поднялся по узкой лестнице и направился прямиком к королевской ложе, по дороге приветствуя скупыми жестами разномастных чиновников и других представителей высших сословий, которых мало-мальски знал в лицо. Каждый пытался заговорить, что-то спросить, но Корнут, бурча под нос извинения, даже не сбавлял шагу.

— Господин первый советник! Не могли бы вы уделить минуту? — на дороге выросла громоздкая фигура шефа полиции.

— Позже, Брайан, — раздражённо отмахнулся Корнут, — не до вас сейчас. Дайте пройти.

Тот услужливо поклонился и вжался в стену прохода.

Королевская ложа была переполнена. В самом центре восседал Юстиниан в окружении почётных гостей. Здесь были и мэр Южного Мыса — хмурый толстяк с густыми бакенбардами, и первый магистр Осквернённого Легиона, походивший скорее на прожжённого вояку, нежели на правящее звено одной из самых влиятельных структур государства, и ещё несколько менее значительных фигур вроде магистра Гильдии и хозяина оружейного завода.

Чуть поодаль, удобно устроившись на мягкой софе, весело щебетали дочери Юстиниана. Сестры даже не обращали внимания на молчаливую кузину, которая, казалось, была полностью поглощена мыслями и не замечала никого вокруг.

Корнут неприязненно покосился на Максиана, увлечённого беседой с мэром Мыса. Проклятый выскочка, прихвостень. Не стоило Юстиниану допускать эту лицемерную погань в совет, будь тот хоть трижды самой влиятельной персоной государства. Он-то, Корнут, видит его насквозь: верный пёс прежнего короля, он им и останется до последнего вздоха.