Не это ли имел в виду Нордвелл, когда советовал поделиться проблемами с кем-то близким – помимо штатного психолога береговой полиции? И главное, так настойчиво советовал. Он, гад такой, много чего успел насоветовать за одну неполную минуту. Не человек, а энциклопедия полезных советов. Себе бы чего толкового посоветовал. В особенности, что касается всяких не совсем законных препаратов…

И почему я вдруг про него вспомнила? Вовремя, нечего сказать. Ау, настроение!

Джо смотрел на меня выжидающе. Ну что ж. Прогуляемся. Почему бы нет?

И мы прогулялись.

Нет, все началось пристойно. С разговоров о классическом танце и о вариациях на тему современной музыки. Которая, без соло на эманаторе, как известно – пустое место. То ли дело – классика. И мы пошли по берегу искать кафе с современным живым оркестром. Оркестр, кстати, оказался так себе, и без эманатора бы действительно впечатления не производил. И я очень удачно вспомнила, что на мозг, раскрепощенный алкоголем, эмпатические инструменты действуют лучше. И это, несомненно, был повод для раскрепощения – и небольшого урока концентрации. Потом мы сидели в баре и, не знаю, как Джо, а я чувствовала себя очень умной, потому что мы только что придумали новую классификацию музыкальных направлений побережья Коста-Кристалл.

Потом, уже в другом баре, я очень внимательно слушала полицейские байки, которых у Джо успело накопиться довольно много. Правда, язык у рассказчика к тому моменту начал немного заплетаться и он пару раз терял основную мысль.

Потом мы сидели в кафе на пляже и смотрели на звезды, самой крупной и яркой из которых была Фелица. Если присмотреться, то даже видно, что она имеет неправильную форму и светится неравномерно.

Джо наставил на меня палец и сказал с душой:

– Реми, ты не понимаешь. Мир прекрасен, и наш долг его защищать! Бросай свою межвидовую психологию, все равно никто не знает, что это такое, и пошли со мной на курсы. Из тебя получится отличный полицейский.

– А ты поможешь мне найти этого Бррр… Бруно?

Мартинес радостно кивнул.

Еще через четверть часа мы шли в обнимку по одной из прибрежных аллей и во все горло орали: «До свиданья, маленькая птичка! До свиданья и черт с тобою!».

Когда добрели, наконец, до дома, у меня губы устали целоваться, а мысли плавились и кружились вялым хороводом: вроде, я молодец, и Джо молодец, потому что обещал помочь… и завтра все будет немного по-другому, потому что я приняла решение…

У крыльца Джо снова притянул меня к себе и принялся очень настойчиво целовать – сначала губы, потом шею. У него сильные руки, и эти руки все плотней притискивали меня к его груди… что было даже приятно. И тут вдруг на меня словно кувшин холодной воды вылили – я почувствовала взгляд. Сверлящий спину пронзительно-ледяной взгляд… и мне даже оборачиваться не нужно было, чтобы догадаться, чей.

Джо не сразу понял, что момент бесповоротно испорчен и еще несколько секунд удерживал меня в объятьях. Потом все-таки чуть отстранился. Спросил:

– Что?

– На нас смотрят.

– Да и пусть!

– Слушай, прости. Я что-то…

Развел руки в стороны, отступил назад, усмехнулся. Его мысли крупным шрифтом были написаны на лице: «Трусиха!».

Нет, ну мне было бы все равно, если бы за нами наблюдал… да кто угодно. Специально приставленная охрана от тоже родителя. Специальная охрана от «экономических преступлений».

Да мне даже до Нордвелла не было бы дела… ну какого черта он за мной наблюдает? И если бы все происходило днем… и я была бы трезвая… Хотя нет. Если бы дело было днем, и мы оба были трезвы, ничего такого не происходило бы. Надо себе признаться – на трезвую голову все немного иначе.

Я сделала неопределенный жест рукой и направилась к кустам, в которых, как мне казалось, прятался шпион. Но в кустах никого не было. Да там и места не было.

– Увидимся завтра, – сказала я Джо как могла твердо.

– Ну, давай.

– Ты помнишь про Бруно? Ты обещал!

– Помню. Хотя крайне советую тебе передумать!..

Я зашла за живую изгородь, обозначив тем самым намерение пойти в дом – иначе мы так и простояли бы до рассвета – а нам завтра на работу и вообще. Надо привести себя в форму.

И собраться с мыслями. План, о котором я говорила Джо – это ерунда. Перед тем, как ввязываться, надо еще раз все обдумать.

Утро началось с легкой головной боли и ощущения незавершенности, недоделанности важной и нужной работы. Так иногда вдруг среди нормального учебного дня в универе, или вечером, когда все дневные дела завершены и остается только прогуляться по вечернему берегу и лечь спать, вдруг останавливаешься и пытаешься сообразить, что за червячок сидит внутри и гложет душу.

На этот раз причина была очевидна – вчерашние гулянки, закончившиеся поцелуями, сегодня неминуемо приведут или к серьезному разговору или, что хуже, к долгому задумчивому молчанию. Иногда я ненавижу перемены. Даже если они ведут к сближению с симпатичным и умным парнем. Который тебе нравится. То есть мне нравится… а я же еще вчера уговорила его помочь разобраться с этим Бруно! И значит, если он не забыл и что-нибудь нашел, я буду ему должна…

Гоняя в голове эти не слишком жизнерадостные мысли и уговаривая себя, что это все из-за того, что ночью надо спать, а не гулять под тропическими звездами чуть не до рассвета, я сползала в душ и позавтракала. И только после второй чашки бодрящего кофе все же нашла в себе силы проверить сеть.

Ну что же, Джо не подвел, и утром в полицейской сетке нашего участка обнаружилось два новых документа, адресованных лично мне – один совсем короткий, представляющий собой курьерский маршрутный лист. Второй – довольно пухлый. Он был озаглавлен «Перес Алваро». И стоило его открыть, как стало понятно, что в этот документ Джо накидал все, что смог найти по покушению на моего «тоже родителя».

И я ушла с головой в этот занятный документ, состоящий из ссылок на фрагменты допросов, показаний судебного сканера, работавшего с Пересом, и временных шкал. Среди прочего был план помещения, где моего «тоже родителя» пытались убить и виртуальная схема расположения всех его сотрудников.

Переса пытались убить просто и незамысловато – отравив водяной фильтр в его кабинете. Убийца, видимо, знал, что Перес много пьет и что редко предлагает воду гостям. Однако не учел, что его личный секретарь тоже много пьет. И предпочитает воду, которая поставляется в кабинет шефа. Секретарю повезло, что он наполовину левата. У серокожих желудки несколько прочней, чем у землян, так что отделался промыванием и диетой.

Там же приводилась схема автоматической замены и очистки фильтров, по которой, впрочем, все равно не понять, когда собственно был совершен саботаж – отравить могли и именно этот, сегодняшний фильтр, или просто любой в обойме. И тогда можно поставить только одну временную рамку – это случилось точно после планового техобслуживания системы, состоявшейся чуть более месяца назад. Психоскан дежурного мастера доказывал его полную непричастность.