Раиса Васильевна повернулась ко мне и, приподняв брови, уточнила:

- В том, как именно вы приобрели биоматериал, надеюсь, вами подлога не усматривается?

Я не успела ответить, когда Андреев рявкнул:

- Разговаривать вы будете только со мной! Ева и так втянута в авантюры моей супруги по самое не балуйся! Что это за история, будто бы Августа находилась в невменяемом состоянии, потому вы хотите дать обратный ход делу и забрать у матери ребенка, которого она родила на законных основаниях?

Я вздрогнула, когда меня обуял ужас от того, как это прозвучало. Раиса Васильевна мигом растеряла весь свой воинствующий вид, но лишь на мгновение. Быстро взяв себя в руки, процедила:

- Егор Алексеевич, я не знаю, о чем вы. С нашей стороны все было сделано согласно протоколам. И если Августа Юлиевна решит оспорить донорство - это только ее право. Но ей придется действовать через суд и она это знает.

Ах, вот оно что. Ощущение, что нас действительно ждали в клинике и были готовы, теперь окончательно окрепло. Августа была здесь до нас с Егором.

- Раиса Васильевна, вы же понимаете, что репутация клиники может очень сильно пострадать, если ее доброе имя начнут полоскать всюду? Представьте, что станут думать ваши новые пациенты, когда поползет слух о том, что здесь их сначала могут обеспечить ребенком, а потом его забрать.

Андреев говорил спокойно, даже вкрадчиво. Я мысленно ему аплодировала, потому что сама не была способна даже на йоту быть настолько сдержанной, как он.

- Егор Алексеевич, пока ничего не произошло. Ваш визит, по правде говоря, стал для меня неожиданностью, - моргнув раз-другой, сказала Раиса Васильевна. - Оспорить донорство - почти невозможно. Да и прецедента пока что не имеется.

- И не должно иметься в принципе!

Андреев ударил рукой по столу и, сделав глубокий вдох, выдал тираду:

- Я не знаю, кто там вам мог угрожать и какими связями. Как и не знаю, зачем этому олигарху, на которого ссылается Августа, мои дети.

По лицу врача я поняла, что Егор попал в цель. Губы Раисы Васильевны поджались, она принялась нервно вертеть в руках карандаш.

- Но вы должны знать - у меня тоже есть связи. И их много. Я планирую задействовать их, и тогда клинику ждет скандал, от которого вы не отмоетесь никогда.

Закончив говорить, Егор поднялся на ноги и протянул мне руку. Я вложила в широкую горячую ладонь похолодевшие пальцы. Ни слова не прибавив, мы вышли с Андреевым прочь - сначала из кабинета, затем из клиники.

Так и держа меня за руку, Егор направился по мощеной светлым камнем дорожке к выходу с территории.

- Мы так ничего и не узнали, - сказала я, в который раз ужасаясь тому, что меня могло ожидать в будущем.

И готовясь вновь срываться с места, чтобы только спрятать мою малышку подальше от цепких рук Августы. А как же Лена? Егор сможет защитить и ее? За те дни, что провела рядом, успела сильно к ней привязаться.

- Напротив, мы узнали очень многое. Например, что Августа уже была здесь и что она действительно намерена действовать. Теперь бы выяснить, что там за депутат у нее. Его имя может нам что-то рассказать.

- Или, наоборот, не скажет ничего.

Высвободив ладонь из пальцев Андреева, я отошла к скамейке и присела на самый ее краешек. Меня мутило от понимания, насколько я беззащитна во всем этом.

- Даже если и не скажет, хотя бы будем знать, с кем имеем дело.

Устроившись рядом со мной, Андреев принялся пинать носком ботинка крохотные камешки, валяющиеся на дорожке. Мы молчали, но в этом молчании я черпала уверенность в том, что не одна. А потом Егор сделал то, что меня ошарашило до глубины души. Повернулся и, мрачно на меня взглянув, проговорил:

- Я хочу сделать тест днк и выяснить, не было ли подставы, когда создавались эмбрионы. И не является ли их отцом тот самый олигодепутат.

Видимо, поняв по выражению моего лица, как именно на меня повлияли его слова, Андреев поспешно добавил:

- Это никак не изменит моего отношения к нашим дочерям, Крош. Но правду я знать хочу.

- Всё же хочешь сказать, что папой Маруськи… можешь быть не ты? - выдавила я из себя.

Да, совсем недавно мне было совершенно плевать, кто именно сдал свой биоматериал, поучаствовавший в создании эмбрионов, но сейчас ведь все изменилось.

- Я уже не знаю, Ева. Правда, не знаю. Для меня всё, что случилось - как гром среди ясного неба.

Андреев покачал головой и принялся смотреть прямо перед собой. А мне захотелось протянуть руку и попытаться разгладить скорбную складку, что пролегла между его бровей. Да уж, вот тебе и ситуация. Вроде как, рожая Машу, я прекрасно отдавала себе отчет, что биологически не буду иметь к этому ребенку никакого отношения. А на деле, когда поверила в то, что Маруська зачата от Егора, все изменилось.

- Но я повторюсь - этот факт не будет иметь никакого влияния на те чувства, что испытываю по отношению к нашим дочерям. Просто хочу понимать, с чем именно мы столкнулись.

Теперь уже моя рука сама потянулась к ладони Андреева. Я обхватила крепкие длинные мужские пальцы и, сжав их, сказала:

- Только бы папой девочек оказался ты… Я верю, что иначе и быть не может.

Он с такой силой ответил на этот жест, что я невольно охнула. И когда Егор, коротко извинившись, ослабил хватку, я всхлипнула. Сейчас, как никогда, хотелось, чтобы он не отпускал моей руки.

- Августушка? Да неужели? Взяла трубку?

Мама, сцепив челюсти и покачивая на руках уснувшую среди бела дня Ленку, начала еще неистовее щелкать пультом от телевизора, работающего на самой минимальной громкости.

Я покосился на дочь. Спит, малая, трогательно прижавшись к бабушке. Обычно в