то, что III съезд психиатров, заслушав доклады об организации психиатрической помощи на театре русско-японской войны, признал «недопустимым повторение неподготовленности к призрению и эвакуации душевнобольных, обнаружившейся ^в начале войны», и считал «необходимым выработать заблаговременно соответствующую организацию дела», когда началась война 1914 г., плана организации психиатрической помощи не оказалось. Правда, к организации ее в ближайшем тылу с самого начала войны был привлечен Красный крест, но ни организация нервно-психиатрической помощи на передовых линиях, ни стационирование пересланных Красным крестом вглубь страны больных, ни дальнейшие заботы об инвалидах не были предусмотрены. Земства с самого начала согласились признанных негодными к военной службе психически больных принимать в земские психиатрические больницы и выделили для этого 2 500 коек; земским уполномоченным по эвакуации психически больных был избран психиатр М. Ю. Лахтин. Но распределение по больницам оказалось беспорядочным и очень поздним. Возник вопрос, кто обязан все это организовать. Образовавшийся союз земств и городов хотел взять это в свои руки, но не мог сговориться с Красным крестом. Возникавшие в связи с развитием войны новые вопросы: о психиатрической помощи беженцам из эвакуированных немцами местностей, о психически больных пленных, мобилизованных рабочих, еще больше запутывали вопрос, тем более, что, кроме того, была организована комиссия при Верховном совете, которая должна была стоять во главе помощи инвалидам, и так называемый Татьянинский комитет, на котором лежала забота о беженцах. В апреле и ноябре 1915 г. созывались совещания Союза земств и городов совместно с другими заинтересованными ведомствами, но договоренность не была достигнута, не смогли даже создать Центральное статистическое бюро для учета числа психически больных в связи с военными действиями, в результате чего более или менее точное число психически больных в первую мировую войну так и осталось неизвестным. Те же вопросы обсуждались на специальном Пироговском съезде в апреле 1916 г., наконец, в ноябре 1916 г. был созван Всероссийский съезд психиатров и представителей Союза земств и городов, и все же полной стройности в организации дела достигнуто не было.

Красный крест имел трех уполномоченных: Северо-Западного фронта — Н. Н. Реформатский, Юго-Западного — А. В. Тимофеев и Кавказского — Н. Н. Баженов (с 1915 г. его заменил Прусенко). Красным крестом в ближайшем тылу были организованы «приемные пункты», куда доставляли психически больных воинов из войсковых частей «силами и средствами Военно-санитарного ведомства»; кроме того, Красный крест имел сборные пункты, куда больных направляли из приемных и откуда производилась эвакуация на приемно-распределительные пункты Военного ведомства, которые окончательно комиссовали больных, причем негодных к военной службе направляли в гражданские психиатрические больницы. Местонахождение этих пунктов менялось сообразно изменению фронта.

Приведем распределение в начале 1916 г. пунктов Северо-Западного фронта: а) приемные пункты — Смоленск, Гомель, Брянск, Молодечно, Полоцк, Хвоево, Кривачи, Двинск, Нарва, Рига, Витебск, Сарны (12 приемных пунктов); б) сборные пункты — Минск, Псков, Нарымов и, наконец, приемно-распределительные пункты — Москва, Петроград. Юго-Западный фронт в это время имел: а) приемные пункты — Новоселицы, Тарнополь, Ровно, Черкасы, Рени; б) сборные пункты — Кишинев и Одесса и в) приемно-распределительные пункты — Киев и Екатеринослав. Особые трудности представляла организация эвакуации на Кавказском фронте, где фронт был не сплошной и где в ближнем тылу не было психиатрических учреждений.

Но главным образом дезорганизацию вносило то, что в земские психиатрические больницы больные воины попадали не только через Краснокрестную организацию, но и непосредственно как из воинских частей, расположенных внутри страны, так и из воинских частей фронта через санитарные поезда и из военных общих госпиталей. Как сообщал П. П. Кащенко на совещании в апреле 1915 г., через организацию Красного креста за девять первых месяцев войны попало в земские больницы лишь 5,3 % всех психически больных воинов. Вследствие того, что Союз земств и городов не имел права организовывать распределительные пункты и распределять воинов по лечебным заведениям страны, одни земские больницы переполнялись больными, а в других имелись свободные места.

Чтобы подсчитать общее число психически больных воинов, П. П. Кащенко на совещании в ноябре 1916 г. должен был прибегнуть к очень сложным соображениям. Он считал[79], что к концу 1916 г. в войсках было 46 647 психически больных; из них 14 000 человек, оставаясь хрониками, нуждались в длительном призрении в земских больницах. Земствам, нужно было развертывать новые койки для инвалидов войны, между тем. число их не было известно.

После образования комиссии Верховного совета земства стали обращаться в эту комиссию с просьбой о пособиях на расширение психиатрической помощи вообще, так как при необходимости призревать воинов переполненные еще до войны психиатрические больницы не могли выполнять эту обязанность.

Уже в русско-японскую войну задумывались над помощью невротикам-инвалидам, инвалидам, нуждающимся в лечении для компенсации своих дефектов, но число их оставалось неучтенным. В первую мировую войну в этом направлении уже намечались кое-какие мероприятия. Так, у Красного креста еще с 1883 г. имелась особая постоянная Лечебная комиссия, заботившаяся о климатическом и санаторном лечении раненых и больных воинов. Деятельность этой комиссии постепенно росла и в мирное время: если в 1883 г., в начале своей деятельности, комиссия обеспечила лечение лишь 37 офицерам и истратила лишь 2 100 рублей, то через 25 лет, в 1907 г., она предоставила лечение уже 540 больным и имела места для курортного лечения в 24 пунктах.

Во время войны деятельность комиссии (председатель — проф. В. Н. Сиротинин, секретарь С. С. Войт) очень расширилась: в 1916 г. комиссия удовлетворила уже 4 409 лиц и имела 33 курортных пункта. На 1917 г. комиссия имела 3 228 мест для офицеров и 5 680 мест для нижних чинов на разных курортах. Наибольшее число мест было на одесских лиманах (1 500 мест), в Старой Руссе (1 040 мест) и в Славянске (1 000 мест). Кроме того, в 1916 г. было основано Общество здравниц, которое собрало 657 000 рублей пожертвований и приобрело санатории в Массандре, Железноводске, Москве.

Московское городское управление уже тогда предполагало, испросив субсидию у комиссии Верховного Совета на лечение и призрение инвалидов, устроить физико-механо-технический институт для снабжения инвалидов протезами, выработки у них компенсаторных механизмов и т. д. Институт рассчитывался на 300 коек; кроме того, предполагалось устроить убежище с мастерскими на 500 мест и приюты на 300 мест.

В первую мировую войну русские невропатологи и психиатры не только провели ряд указанных организационных мероприятий для лечения раненых воинов, но и подняли по-новому ряд научных вопросов психиатрии, прежде всего вопрос о «воздушных контузиях». В русско-японскую войну все психотические явления, возникавшие без непосредственного повреждения черепа (контузии), признавались психогенными, установочными; их относили к травматическому неврозу; контуженные считались «сконфуженными». В первую мировую войну