– А мне такое надо? – остановилась девушка. – Чтобы он так со мной себя вел? Ты сама говоришь – самец! А я не хочу, чтобы рядом со мной был человек, который…

– Алекса! Прежде чем договоришь, лучше подумай для начала. Если ты хочешь от дружбы чисто дружеского отношения, то – да. Можешь заявить Карею что угодно и остаться в одиночестве. Но если хочешь глубокого чувства, уступи. Перетерпи. Не повторяй моих ошибок.

Уже рассерженная, Эмбер встала на одной ступеньке с Алексой.

– Что-то я ничего не поняла.

– Все очень просто. Ты считаешь унизительным для себя поступок Карея. Я не знаю, как там у вас именно все происходило, но знаю одно: прежде чем вставать в позу, попробуй понять его. Ты женщина и со своей колокольни смотришь на него. Думаешь, что он будет вести себя так, как повела бы себя ты. Но он мужчина. У него другое воспитание. Другое восприятие действительности. Там, где ты видишь самца, что тебе не нравится, это и есть мужское восприятие. Мужчины больше собственники. И они любят превосходство во всем.

– Ты такая умная… – саркастически сказала Алекса.

Эмбер сникла. Опустила голову и медленно поднялась по лестнице. Наверху она все-таки обернулась.

– Понимаешь, Алекса… То, что случилось между мной и моим мужем… Оно случилось потому, что я приписывала ему свои желания и свои представления о том, как он должен поступать. А он этому представлению не соответствовал. Да, проходит время, и только тогда понимаешь некоторые вещи. Поэтому, общаясь с мужчинами, не торопи события. Иначе будешь долго помнить о том, что могло бы быть, но не случилось.

– Но я хочу… – И Алекса смолкла, не зная как выразить то, что на сердце.

– Ты хочешь, чтобы было все легко и понятно. Так не бывает. Вот мы. Живем семьей, но порой друг друга плохо понимаем. А ты той же легкости хочешь в отношениях с мужчиной, которого знаешь лишь пару дней.

Алекса посмотрела на нее, растерянная. Она и впрямь хотела немедленно, завтра же дать отставку Карею, жестко поговорив с ним. Заодно появилась возможность развязать тот странный узелок с заклинанием и больше не думать о нем. Но теперь…

– Спокойной ночи, – вздохнула Эмбер.

– Спокойной ночи, – тихо сказала Алекса и пошла к себе в комнату.

Но теперь, после слов Эмбер, она задалась совсем иным вопросом: в самом ли деле ей хочется, чтобы Карей исчез из ее жизни?

Любопытство кошку сгубило.

Впрочем, это еще бабушка надвое сказала, сгубило ли.

Готовясь ко сну, Алекса успела сделать множество дел, и все на автомате, занятая мыслями о том, что было в ресторане, и о том, что произошло у калитки.

Насыпая корм двум кошкам, которые прыгали в ее комнату из сада с толстой ветки яблони и упрямо отказывались заходить с парадного входа, где отец сработал для них легко открывающуюся дверцу на петлях, девушка вспоминала родителей Карея. Как он бросил: «Эти двое – мои родители!» А они, выглядевшие такими элегантными и аристократичными, не обратили внимания ни на реплику сына, ни на его тон, немедленно поглощенные знакомством с Алексой.

Издалека пробегал по комнате свет автомобильных фар. И Алекса пыталась определиться с происшествием: почему Карей сжег машину Мэтти. Пришла к выводу, что появление Мэтти, который хотел с ней поговорить (о чем – оправдаться хотел?), стало для Карея последней каплей в его напряженном состоянии сегодняшним вечером. Не сожги он машину Мэтти, загорелся бы сам.

Вешая платье в шкаф, девушка скептически думала, что сестра и впрямь говорит умные вещи, да только веры им нет. Потому что, попади Эмбер в прошлое даже с нынешним опытом за плечами, она все равно наделает тех же ошибок, что и раньше, как только перед нею появится мужчина: умно говорить мы все горазды.

Подходя к зеркалу расчесаться перед сном, Алекса вспоминала о заклинании и размышляла, почему оно не сработало. Она не почувствовала к Карею ничего, что было бы похоже на любовное влечение, а он обращался с нею, как будто и не знал о привороте. Да еще словно боялся, что она вот-вот начнет гнать его от себя. Но и сам пытался держаться в стороне.

А еще любопытнее было посмотреть на за́мок. Несмотря на все странности, Алекса с нетерпением ожидала воскресенья, когда, выполняя свое обещание, Карей должен будет отвезти ее в свой дом.

Мыслей было много, но Карей все равно стал последним, о ком она подумала перед сном. Закрывая глаза, видела его замкнутое лицо, усталые глаза и упрямый рот…

…Дом был огромный. Алекса шла по его комнатам – во сне – зная, что должна пройти всю анфиладу, потому что дальше будет коридор. Наверное, в этом доме она появилась вечером, потому что комнаты были ярко освещены. Золотистый свет будто падал на ее плечи. Тепло и уютно. Мебель тоже светло-желтых и светло-коричневых тонов. И предметы на небольших мраморных подставках по углам: длинные расписные вазы, изысканные статуэтки – легкие, прозрачно веселые какие-то. Вот только комнаты не кончались… Но Алекса уже заметила вдалеке стену и на ней контуры двери. И заторопилась. Даже во сне стало интересно, что там, за дверью.

И вот она, дверь… Алекса уверенно ухватилась за ручку и легко потянула на себя. Открылся коридор, больше похожий на галерею, высокую и светлую. Девушка перешагнула порог и, не сомневаясь, пошла вперед. Только раз оглянулась и пожала плечами: двери нет, как будто она прошагала бесконечно долго и успела завернуть за угол. А впереди конца коридору не видно. Но, несмотря на то что коридор был глухим, без окон, Алекса не боялась: светло так, что на душе радостно… Поэтому резко встала на полушаге, когда увидела, как сначала медленно, но с нарастающей скоростью мчится навстречу ей темнота. Будто кто-то размеренно, люстру за люстрой, выключал освещение в бесконечном коридоре.

Ей показалось – выдохнуть не успела, как очутилась в полном мраке.

Алекса медленно подняла руку, невидимую и словно растворившуюся в кромешной тьме. Коснулась пальцами лица, поняла, что рука есть. Тишина давила на уши, и она не могла понять, то ли к ней кто-то идет, то ли кровь шумит в ушах. Попытка оглянуться привела к тому, что пришлось снова притронуться к лицу: казалось, мрак съедал все ощущения… Шелест платья исчез вместе с застывшей Алексой, когда она и в самом деле услышала шаги. В глухом коридоре, с толстыми коврами на полу, вместо звука шагов был слышен шорох ворса, по которому ступали. И этот едва уловимый звук становился с каждым шагом все отчетливее. Он раздавался со всех сторон, и девушка поняла, что бежать не может, потому что шла она посередине коридора и теперь не знает, где находится. Если даже побежит, то не окажется ли, что к идущему ей навстречу?

Шаги затихли рядом с ней. Алекса дышала ртом, чтобы слышать того, кто рядом. Он молчал. А потом она снова услышала короткий шелест. Неизвестный встал совсем близко, чуть возвышаясь над нею. Она даже ощутила тепло его тела. Ей показалось – она слышит, как он дышит. И сама боялась дышать, зная, что это только она не видит его. Он-то уж точно ее разглядывает. И ледяной волной обдало скованное напряжением тело девушки, когда голос Карея над ней шепотом выдохнул: