— Ну вот так новости. А меня? Меня вы спросить не захотели? Если у вас в ауле на базарах баб продают, то уверяю, Фархад, в России такого нет.

— Угомонись.

Раздражает. Аул. Да она, вообще, знает, что это такое? Услышала слово и твердит как сорока. Строптивая Кошка моя. Скрещивает руки на груди и носик свой задирает. Мол, смотри Алиев, какая Виктория грозная.

— Будешь капризничать, Росс, только хуже сделаешь. Вот скажи, я урод? Бездельник? Или, возможно, другого любишь?

— Нет!

С запалом кричит, но тут же осекается. Взглядом проверяет кроватку с сыном.

— Ну тогда доверься. Хотя бы спрячь свои когти. Ты же умеешь быть ласковой.

— Ох, Алиев. Хитрющий донельзя. В твоих глазах блеск нехороший. Я вот сейчас соглашусь, а потом тебе не понравится, как я танец живота верчу. Или чем там у вас развлекаются? Похрен. Я говорю, тебе не понравится и прихлопнешь меня как муху. Верно?

И кулак за спиной сжимается, до хруста. Вика слышит его, улыбается. Губами своими пухлыми. Сладкими. Бесящими.

— Вводная часть окончена, Росс. Теперь к сути. Спрашивать тебя никто не собирается. Женой ко мне в дом поедешь.

— Сразу бы так. Четко и ясно. А то сердце свое подарю, хозяйкой будешь… Хабиби, еп твою мать!

Передразнивает, морщится. Язык свой острый показывает.

— Играть со мной вздумала?!

В секунду, ближе к Змеюке. Порочной женщине, околдовавшей полностью разум. В секунду, рукой к тонкой шее. Небеса… Какая она желанная. Даже сейчас, после родов.

Я только успеваю коснуться мягких губ и снова почувствовать вкус моей Росс. Вобрать в себя их нежность. Дотронуться ладонью горечей щеки. Как слышу скрип двери и злюсь. Останавливаюсь. Кто там смеет тревожить мою семью?

— Извините, позже зайду.

Тихим голосом лебезит медсестра. У персонала всегда тон меняется, стоит мне появиться на пороге.

— Говори.

— Виктории Александровне ребеночка кормить пора. Показать надобно, как это делать. Но я попозже зайду.

— Нет. Пусть занимается сыном.

Поднимаюсь с постели, оставляю женщин одних. Мой наследник Мурад. Гордость. Первенец. Через сорок дней я отмечу это событие с большим размахом. Пусть весь город знает какое у меня счастье.

Шагаю по белоснежному коридору клиники к лифту. Спускаюсь в холл. Я выхожу на улицу и намерен поехать к Алиевым. В свой дом, где я вырос. К родителям. Бываю у них каждые выходные, но сегодня особый повод.

Послеобеденные пробки напрягают. Стучу пальцами об руль, мысленно обдумываю нелегкий разговор. Сворачиваю с главной дороги, среди высоких тополей виднеется частный сектор.

Единственный дом с округой крышей принадлежит Кариму Алиеву.

Паркуюсь у забора вижу двух мальчишек племянников. Босые маленькие орлы бегут встречать дядю. Они знают, если Фархад без пакетов с подарками, то откупится наличкой. Значит, брат Джабраил тоже здесь. Беру младшего пятилетку на руки, иду внутрь. Даже со двора чую запах лагмана, такой умеет готовить только матушка.

Я поднимаюсь по ступеням, отпускаю племянника, распахиваю дверь. А мама уже успела разглядеть меня со второго этажа и сейчас охает. Переживает. Явился нежданно и ее душа в пятках. Матушка… Целую родную в щеку.

— Отец где?

— В кабинете. А что случилось, сынок?

Не женских ушей дела намечаются. Не обращая внимание прямиком в кабинет. Ай, как вкусно пахнет. Матушка пример чистой, покорной женщины. Толкаю створку из темного дерева и тут же попадаю под пристальный взор родственников. Отец сидит за столом, хмурится. Брат рядом.

— Здравствуй.

— Здравствуй. Присядь, сын, выпей с нами чаю.

Хладнокровно говорит он. Выдержано. Отец всегда отличался железным внутренним стержнем и характером. Года обелили его волосы, но никак не сущность. Такой же властный. Жесткий.

А после смерти Айше вдвойне. Он до сих пор носит позор и траур. И нет в его глазах былой искры, лишь мрак. Леденящая безмолвная пустота.

Усаживаюсь рядом, через силу делаю глоток.

— Родственники Фариды снова звонили. Несмотря на ситуацию, они все еще хотят выдать за тебя замуж девушку. Но! Сын! Пей осторожней, не давись. Не хватало мне, под старость лет, второго потерять!

Хлопает меня по спине. Недовольно дергает бровью. И я в ответ так же. На рефлексах.

— Свадьбы не будет. Отец, у меня родился наследник.

Его реакция бесценна — никакая. Он лишь сильнее хмурится, складывает локти на стол.

— Фархад, ты здоров? Какой наследник? От кого?

Джабраил что, напротив, верный муж сразу двух женщин, недавно перебрался в наш город. Тоже смотрит на меня странно. Будто я не в себе.

— Сегодня утром у русской девушки появился ребенок. Мой сын.

Думаю, несложно догадаться, почему я сообщаю новость только сейчас. Нутром чуял. Сердцем. Что Росс беременна от меня. Но Виктория, моя изящная Лань, чье тело достойно быть короной увенчано, не так прекрасна языком, как ликом. Обманывала меня до последнего.

Я не мог сообщить отцу ранее. В случае ошибки, измены Росс после нашей близости и… не дай Аллах. Появления на свет чужого ребенка, отец бы проклял. Мне совершенно наплевать на гневные речи. Я не настолько религиозен, чтоб возлежать на мягких подушках в раю, просто не хотел огорчать родителя. Отец очень взрывной, а после смерти Айше тем более. Я терпим к нему и мое уважение безгранично.

— Джабраил?! Что говорит этот безумец?

Его глаза наливаются кровью. Он смотрит на мужчину будто ищет спасение в ответе.

А Джабраил не то, чтобы был замечен в трусости или растерянности. Просто брат немного старомоден. Все свои тридцать пять лет прожил в тихой деревушке. Далекой от европейских стандартов. Торговал золотом и шелками на рынке. Однако, решил вести дела за границей, пришлось перебраться к нам.

И сейчас Джабраил сидит ровно, он по-прежнему сверлит меня взглядом как сумасшедшего. Но находит слова для ответа, самые банальные:

— Не знаю, дядя.

Тучи уже сгущаются, и небеса вот-вот обрушатся на мою голову.

— Фархад! Что за вздор?

С размаха стучит кулаком по столу. Роняет стеклянную чашу, проливает травяной настой.

— Успокойся отец. У тебя сердце…

— Не разгневай Всевышнего, Фархад, скажи, что это выдумка.

— Нет. Девушка русская, но праведная. Покорная, уважает наши традиции…

Вру.

Отец хватается за голову, резко встает, с грохотом валит стул. Матушка услышит. Плакать снова начнет. Я сохраняю спокойствие. Как, впрочем, и всегда.