— На мой взгляд, вы и сейчас близки по духу, хотя высказываете противоположные точки зрения, — задумчиво осмотрев обоих собеседников, высказала свое мнение.

   — Вот как? — мэтр Филип если и не подпрыгнул в шезлонге, то уж точно не смог усидеть в прежнем положении.

   Пожилой человек развернулся ко мне всем корпусом и сейчас рассматривал с живейшим любопытством.

   — Вы ошибаетесь, метресса, я давно отринул все, чему меня учил мэтр Филип, — вежливо улыбнулся священник, заметив реакцию бывшего наставника на мои слова.

   — Искренность ваших убеждений не вызывает сомнений, — потерла пальцами лоб, стараясь собраться с мыслями и выразиться более точно. — Вы противники в толковании идей, но в тоже время вы сходны духом. Вам обоим свойственна целеустремленность в достижении целей, вы оба в состоянии пойти на риск, а уж о твердости в собственной правоте можно не упоминать. Каждый из вас идет своей дорогой, выбрав свой путь, но помогает в этом целостность личности. Именно в этом вы близки по духу. Потому-то вам до сих пор интересно продолжать давнишний спор. Я вижу перед собой идейных противников, и в тоже время единомышленников, равных по силе духа.

   Мужчины внимательно слушали путанные объяснения. Не получалось высказаться точнее, но я была твердо убеждена в своей правоте. Этих двоих связывает многое. Как в прошлом, так и в настоящем. И ни один из них не готов разорвать отношения, но и признать поражение отказываются. Очень интересно было слушать их рассуждения и наблюдать.

   — Наверное, вы правы, метресса Атталья, — скромно склонил лысую голову священник.

   — Наверное?! Ха! Да, это маленький философ в платье! — эмоционально воскликнул мэтр Филипп. — Так ловко подметить тонкости и сделать из этого выводы. Христас, она заглянула гораздо глубже, чем кто-либо и смогла понять особенности наших сложностей.

   — Мне кажется, у вас нет никаких трудностей в общении, — от откровенного комплимента щеки вспыхнули мгновенно, — Просто вам, мэтр Филипп, как более опытному и мудрому нужно принять произошедшие изменения в вашем воспитаннике и позволить ему жить своей жизнью.

   — Он уже сделал неимоверное количество ошибок! — возмущенно фыркнул пожилой мужчина.

   — Но ведь это его ошибки, — улыбнулась в ответ, — Как часто повторял мой папа, опыт это то, что берет дорого, но объясняет доходчиво.

   — Я согласен! Клер — маленький философ, — рассмеялся Христас.

   — Теперь согласен присмотреть за ней? — мэтр Монти все еще улыбался, только глаза стали серьезными. В выражении их угадывалась сила и настойчивость, с которой он требовал ответа у бывшего воспитанника.

   — Запрещенный прием! — запротестовал священник. — Для служителя богини все ее дети равны, и я не имею права кого-то особо выделять.

   — Но ведь ты выполнишь мою просьбу? — даже и не думал отставать мэтр Монти.

   — Разумеется, присмотрю. Но сделаю так, как посчитаю нужным, — твердо, без малейшего шанса уговорить на что-то иное произнес Христас.

   — Видимо выбора у меня нет, — задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику шезлонга мэтр Филипп.

   — Простите, но я достаточно взрослая, что бы позаботиться о себе сама. Да и замужем я теперь, — на душе стало немного обидно.

   Что я, несмышленыш какой? Ведь сами только что хвалили за разумность суждений. Или это особенность всех мужчин: ты молодец, только решать как тебе жить будем мы?

   — Только не говори, что и за Этьеном мне смотреть придется, — возмутился Христаc, едва высказала недовольство.

   — Нет. На Этьена у меня другие планы. Ему карьеру надо делать, — лицо мэтра Филиппа посуровело. — Что ж, письма написаны, осталось доставить их адресатам.

   — Письма? — переспросила его, все еще не успокоившись по поводу патронажа надо мной.

   — Последние распоряжения, — пояснил он.

   Ах, да, конечно! За время непринужденного разговора совсем забыла о своем предсказании. Мэтр Монти выглядел полным сил мужчиной. Не удивительно, что он упоминал о желании встретиться с какой-нибудь красоткой на тропическом острове. Глядя как он двигается, высказывает мудрые мысли, в голове не укладывалось, что он может не дожить до конца путешествия.

   Помню, когда предсказала собственную смерть, очень переживала. Единственное спасение оказалось это погрузиться в расследование, что бы прекратить задумываться о неизбежном. Тогда Кристоф ценой собственной жизни спас меня от удара кинжалом. Сейчас же я прекрасно понимала мэтра Филиппа и одновременно восхищалась его стойкостью. Он ведет непринужденную беседу, шутит, спорит с бывшим воспитанником, да еще и меня пытается отдать под опекунство священника. Худшей участи для себя представить не могла, но идти на открытый конфликт с умирающим казалось неправильным. Ему осталось немного, так зачем омрачать последние несколько дней? Вдруг его срок придет именно сегодняшней ночью? Тогда я буду корить себя за несдержанность.

   Серебристый лепесток послания закружился передо мной. «Ты где?» — вопрошала Эдит.

   — Это от подруги. Разыскивает меня, — пояснила собеседникам, прочитав сообщение.

   — Иди, Клер. Христас составит мне компанию, — махнул рукой в направлении палубы, откуда мы пришли.

   Я поторопилась воспользоваться возможностью подробно расспросить Эдит о мэтре Броссаре.

   Солнце стояло в зените, времени за разговором прошло много. По своему опыту знаю, что наставник будет вдалбливать знания, не обращая внимания на время, пока голова окончательно не закипит. Видимо терпение или усидчивость у Эдит закончилась и ей дали свободу. Интересно будет услышать ее мнение о методах преподавания.

   — Ты, кажется, жена Этьена? — меня остановил внезапно произнесенный вопрос мелодичным голосом.

   Резко развернулась и встретилась с внимательным и изучающим взглядом выразительных синих глаз. Она не казалась сейчас скучающей, как это было за завтраком в присутствии моего мужа. Молодая метресса лениво откинулась на мягкую спинку небольшого дивана, стоящего вдоль стены на палубе. Рядом с ней сидел выдающийся мужчина. Даже не сразу сообразила, что именно привлекло мое внимание. Если метресса Кавье смотрелась искусным изделием богини, то мужчина скорей походил на варвара, как нам их представляли в Школе колдовства, целительства и ворожбы. Неподдающиеся парикмахерскому искусству волосы завивались спиралью. По этой причине их остригли максимально коротко, насколько позволяли приличия. Темно-коричневая кожа, огромные, черные, выразительные глаза в обрамлении густых ресниц, слегка приплюснутый нос и полные губы делали его непохожим ни на одного моего знакомого. Даже представители южной провинции Камарг, славящиеся загаром, показались бы рядом с ним светлыми. Что уж говорить о метрессе Кавье с белоснежным лицом и грудью в откровенном декольте. Они держались за руки, переплетя пальцы, словно старые знакомые. Крохотные, идеальной формы розовые ноготки еще сильней оттеняли почти черные пальцы мужчины.