Когда Калум скрылся из виду, Гонора встала, отряхнула одежду и собрала рассыпавшийся вереск. В последнее время она не видела отчима и решила, что он занят – наслаждается почетом и привилегиями, которые ему принес ее брак. Почему он вдруг появился? Сплетни он наверняка услышал давно, а вот подошел к ней только сейчас.

Гонора поправила плащ, надела на руку корзинку и прижала холодную ладонь к щеке. Ладонь опалило жаром, и она поняла, что щека, должно быть, ярко-красная. Решат ли люди, что ее ударил муж? И что подумает Каван, увидев ее пылающую щеку?

Нужно немного времени, и багровый след исчезнет; вряд ли кто-нибудь что-нибудь заметит, решила Гонора. Нужно просто укрыться в спальне, пока никто ничего не увидел. Она наклонила голову так, чтобы длинные черные волосы упали на лицо. Все подумают, что она смотрит себе под ноги или, как всегда, погрузилась в собственные мысли. Во всяком случае, Гонора очень на это надеялась. Не поднимая головы, она быстро пошла вперед.

Каван сидел за столом перед очагом и разговаривал с матерью. Отец не ошибся – он сторонился матери со дня возвращения. Но отец всегда бывает прав. Именно поэтому он и стал великим предводителем своего клана, хотя отдавал должное уму жены и ее мудрым советам, и Каван понимал почему. Мать слушала больше, чем говорила, а когда высказывалась, то замечания ее были очень точные.

Он взял мать за руку. Хотя она заметно постарела за время его отсутствия, это сказывалось не столько в морщинах, сколько в ее мудрости.

– Я рад, что вернулся домой.

Она крепко сжала его руку.

– А я как рада, что ты вернулся! Мне очень не хватало наших разговоров.

Каван не удержался и спросил:

– А по Ронану ты скучаешь?

Ее улыбка увяла. Она кивнула.

– Так же сильно, как тосковала по тебе. – И снова улыбнулась. – Он вернется, как и ты, я в этом уверена.

– Ты не веришь, что мы его найдем? – обеспокоенно спросил Каван. Он больше всего на свете хотел отыскать брата и вернуть его домой.

– Нет, я считаю, что Ронан вернется домой сам, без помощи семьи. Я уверена, что такова его судьба.

– Страдать? – Каван покачал головой. – Это бессмыслица.

– Ты воспринимаешь своего брата как человека, которого должен оберегать.

– Он мой самый младший брат. Разве ты забыла, сколько раз я его защищал?

Адди засмеялась и хлопнула в ладоши.

– Разве я могу это забыть? Ты вечно притаскивал его домой пораненного или перепуганного, потому что братья постоянно устраивали какие-нибудь рискованные проказы. Но он больше не маленький мальчик, он мужчина.

Кавану очень захотелось рассказать матери про то, как он в последний раз видел Ронана, как брат взывал о помощи и как он не смог ему помочь, но понимал, что это разобьет ее сердце.

Адди ободряюще похлопала его по руке:

– Ронан вернется домой.

– Я молюсь, чтобы ты оказалась права, мама. – Он все время молился о Ронане. И молился о том, чтобы брат простил его за то, что он не сумел его спасти.

Краем глаза Каван уловил какое-то движение в конце зала, обернулся и увидел жену. Она шла торопливо, опустив голову. Длинные темные волосы закрывали ее лицо. Он много раз видел, как Гонора идет, глубоко погрузившись в свои мысли и не замечая никого вокруг, но никогда не возникало впечатления, что она что-то скрывает.

Каван встал и окликнул жену:

– Гонора!

Она помахала рукой, давая понять, что видит его, и пошла дальше.

– Гонора! – снова крикнул Каван.

Мать встала и незаметно ушла.

Каван удивился и почувствовал досаду – Гонора его просто игнорировала. А ведь она всегда вела себя, как полагается почтительной жене, хотя сам он обращал на нее очень мало внимания, особенно после того поцелуя, подействовавшего на него сильнее, чем Каван готов был себе признаться. Он не хотел вспоминать, до чего этот поцелуй ему понравился. Воспоминание всякий раз вызывало возбуждение.

Гонора уже добралась до лестницы, когда Каван догнал ее, схватил за руку и повернул лицом к себе. Она быстро подняла голову, ее длинные черные волосы взметнулись вверх, а когда шелковистые пряди улеглись на место, Каван увидел, что она скрывала.

Он осторожно прикоснулся к распухшей и покрасневшей щеке. Кто-то поднял руку на его жену!

– Кто это сделал? – яростно спросил он.

Гонора положила свою ладонь на его руку. Прикосновение было нежным, ладонь прохладной, и сочетание этой прохладной ладони с горящей щекой заставило Кавана вздрогнуть.

– Это пустяки.

Он протянул другую руку, взял ее лицо в свои ладони и наклонился так низко, что едва не прикоснулся носом к ее носу.

– Ты моя жена, – заявил он рокочущим от гнева голосом. – Никто – никто – не смеет тебя трогать, кроме меня!

Ее фиалковые глаза, умудрявшиеся всегда разбередить ему душу, молили Кавана оставить ее в покое, но его это не устраивало.

– Ответь мне, Гонора. – Он удивился тому, как спокойно произнес это, потому что внутри все клокотало от бешенства.

Она долго колебалась, но все-таки сказала:

– Я рассердила отчима.

Внутри у Кавана все сжалось.

– Иди в спальню и жди меня там.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но Гонора успела придержать его:

– Он ни в чем не виноват.

Каван прикоснулся к ее распухшей щеке.

– Это не имеет значения. Он поднял на тебя руку, и я этого терпеть не намерен.

Она сжала его ладонь сильнее:

– Но то была моя вина!

– Значит, он должен был прийти со своей жалобой ко мне. Он позорит меня своим отношением к тебе. Иди и делай, как я велел. Жди меня в спальне.

Каван повернулся и вышел из замка. С каждым шагом ярость его все усиливалась.

Он нашел свою жертву недалеко от замка. Калум улещивал привлекательную молодую женщину, скорее всего похваляясь перед ней своей мнимой значимостью. Он не понравился Кавану с самой первой встречи, когда Тайнах несколько лет назад подошел к нему с предложением о браке с Гонорой. Казалось, он стремится продать свое единственное дитя, и говорил он только о том, какая она послушная и какой покорной женой будет для своего мужа. Кавану не требовалось от жены тупое послушание. Он стремился найти женщину, равную ему умом и силой духа, которая всегда будет на его стороне.

Эти мысли только добавили масла в огонь уже бушующей ярости, и, поравнявшись с Калумом, Каван обрушил на него все свое бешенство. Схватив его за загривок, Каван швырнул Таннаха на землю и наступил ему на глотку.

Тот извивался под его сапогом и визжал, как свинья, неистово размахивал руками и, задыхаясь, пытался отпихнуть ногу Кавана.