– Вы там работаете?

– Да.

– Если не секрет, кем?

– Секретарём, – тихо ответила она.

– Нужная профессия.

– Вы думаете?

– Конечно! В любом учреждение без секретаря как без рук.

– Ну, хорошо, – приободрилась она от его похвалы, – я согласна.

Кафе «Бриз» на самом деле было роскошным и дорогим. Елена Травкина была в нём всего один-единственный раз на свадьбе своей двоюродной сестры. Конечно, ей там понравилось, особенно большой зал, освещение, шторы на окнах, напоминающие паруса, и столики из натурального дерева, накрытые голубыми, розовыми и салатными скатертями.

Такими она их видела, когда они вдвоём с тётей ходили заказывать зал для свадьбы. А на самом торжестве всё было сдвинуто в два длинных стола, стоящих напротив друг друга. Елена вспомнила, какой чудесный крабовый салат был на свадьбе сестры, и рот её наполнился слюной, которую она тотчас проглотила.

– Я чувствую, что вы очень голодны, – мягко проговорил Морис, помогая девушки сесть за выбранный ими столик.

– Нет, не очень, – смутилась она, – только у нас совсем мало времени. Мой обеденный перерыв скоро закончится.

– Как жаль…

– А впрочем, я могу позволить себе задержаться ещё на час, – решилась она махнуть на правила трудовой дисциплины и проговорила, оправдываясь больше для себя, чем для Мориса, – я время от времени задерживаюсь после работы. Так что имею право.

– Логично, – согласился он, – что будем заказывать?

Официант положил перед девушкой красиво оформленное меню. Травкина сразу уткнулась в него и через полминуты выпалила:

– Крабовый салат! – Но глянув на цену, похолодела от собственной наглости и пролепетала: – Это, наверное, всё.

– Разрешите, я выберу по своему вкусу, – мягко улыбнулся Миндаугас.

– Да, конечно. – Она поспешно отдала ему меню. И Морис перечислил официанту блюда, которые нужно принести на их столик.

По мере перечисления, глаза Елены становились круглыми, она заёрзала на стуле и пару раз порывалась спросить, хватит ли у него денег на всё заказанное. Но вспомнив его сверкающий «БМВ», решила, что он, наверное, знает, что делает.

Лена старалась вести себя за столом чинно и есть медленно, хотя так хотелось наброситься на всё появившееся на столе сразу. Но начала она всё-таки с крабового салата. Она ела, смакуя каждый кусочек, и жмурила глаза, напоминая Морису молодую кошечку, впервые поймавшую мышку и млеющую от предвкушения. Когда Елена показалась ему достаточно опьяневшей… Нет, нет, вина на столе не было ни капельки, что вполне объяснимо – он за рулём, а ей на работу. Пьянела девушка от его общества и вкусной еды. Так вот, выбрав момент, Морис спросил:

– Наверное, трудно было устроиться на такую интересную работу?

Девушка наморщила носик.

– Даже не знаю, что вам сказать. – Она улыбнулась. – У меня тётя в этом институте завхозом тридцать лет трудится. Она и сказала, что место секретаря освободилось.

– Значит, блат по-прежнему имеет значение, – подмигнул он ей.

– Не совсем, – отмахнулась девушка, – зарплата у меня не такая большая, как хотелось бы. Просто я собираюсь поступать в этот же институт учиться, а сейчас занимаюсь на курсах, с репетиторами и деньги, хоть и небольшие, не помешают.

– Вы совершенно правы. Но в институте, наверное, много интересных людей.

– Да, преподы у нас хорошие. Но, – она сама направила разговор в интересующее его русло, – если вы думаете, что девушка может устроить свою личную жизнь, работая в вузе секретарём, то вы сильно заблуждаетесь.

– Неужели? – сделал Морис вид, что удивился.

– Конечно! Какие здесь могут быть женихи? Зелёные студенты и седовласые старцы. – Она рассмеялась.

– Неужели нет золотой середины? – подыграл он ей.

– Есть, – призналась она, – но все они женатые.

– Жена не стена, – обронил Морис присказку, которую терпеть не мог.

– Не скажите! – не согласилась она. – Некоторые жёны умудряются держать своих мужей как в застенке, не сбежит.

– Грустная история, – вздохнул Морис.

– Можно, конечно, завести роман, – продолжила между тем девушка, – и даже забеременеть. Но и тут не факт, что он разведётся с женой и женится на возлюбленной. И получается, что мужчина, погуляв, останется при своём. А девушке куковать потом всю жизнь с ребёнком.

– А что, в вашем вузе были такие прецеденты? – небрежно забросил он сеть.

– Конечно! Вон покойный Гусаров поматросил одну студентку и бросил.

– Одну? – уточнил Морис.

– Скорее всего, не одну, – поправилась Травкина, – но родила от него одна.

– И кто же? – продолжая есть, обронил Миндаугас безразлично.

– Да Кристина Крайнова!

– Неужели она на самом деле родила?

– Не понарошку же! Теперь воспитывает дочку.

– И давно это было?

– Года четыре, наверное, Регинке, в смысле дочке Кристины, или немного больше.

– И об этом никто не знает?

– Как же, не знают они! Практически все знают, но делают вид! Как говорит моя тётя – хорошую мину при плохой игре.

– Вы, наверное, в ту пору ещё не работали в вузе…

– Конечно, нет, – рассмеялась девушка, – я тогда в школе училась. Это мне уже тётя потом рассказала. – Лена внимательно посмотрела на Мориса и сказала строго: – По секрету.

– Само собой, – улыбнулся он, не собираясь хранить её секреты. Ведь он вовсе не для этого вытянул из неё информацию.

– А почему же Гусаров не женился на матери своего ребёнка?

– Говорят, он в это время на Катю запал и к Кристине его интерес угас.

– И к дочери?

– Тётя говорила, что дочурке Гусаров помогал.

– Понятно. – Узнав то, что ему нужно, Морис перевёл разговор на погоду, новую выставку в художественном музее и начинающийся в их городе гастрольный сезон театров из разных городов.

– Мы с подругой «Баядерку» в субботу смотрели! Чудо, какие костюмы, голоса и постановка такая яркая, весёлая.

Морис охотно подключился к обсуждению актёров, занятых в оперетте, рассказал ей о том, что видел «Баядерку» в исполнении четырёх разных театров.

– И игра какого театра вам больше всего понравилась? – живо заинтересовалась Елена.

– Сам я затрудняюсь выделить какой либо из них, а моей подруге нравится игра наших актёров.

– У вас есть подруга? – упавшим голосом спросила она.

– Есть, – признался он спокойно.

– «Ну да, – пронеслось в её голове, – такой парень и без подруги. Нереально. Он просто пожалел меня, а я вообразила себе бог знает что».