Генерал Адам, который был назначен главнокомандующим Западным фронтом, с радостью воспользовался этим удобным случаем, чтобы дать понять, что он хочет существенного увеличения своих явно недостаточных сил; какой главнокомандующий, в действительности, не поступил бы так, ведь войск никогда не бывает слишком много? Но он также взял на себя описание своего затруднительного положения в действительно резких выражениях и, кроме того, в своей специфической манере речи, которая никогда не была дипломатической.

Итогом стала новая вспышка Гитлера, который сразу отверг эти жалобы; это была весьма затруднительная ситуация, которая едва урегулировалась, когда Гитлер прервал речь генерала Адама грубым «Благодарю вас» и отпустил его. Я был вынужден остаться и выслушать его гневную тираду, что этот генерал сильно разочаровал его, и он должен будет удалиться; ему нет пользы от генералов, которые с самого начала не верят в свое задание. Мои протесты, что Адам имел в виду совсем не это, что он хотел только выявить проблемы, насколько возможно, и что он – один из наших самых компетентных генералов, были бесполезны; Браухичу он прочитал такую же нотацию, и этот выдающийся солдат был отправлен на пенсию.

Мы проехали вдоль границы в несколько долгих этапов. В нескольких местах Гитлер приказал придвинуть оборонительные сооружения вплотную к государственной границе, например, в Экс-ла-Шапель (Ахен), Саарбрюккене и т. д. Гитлер вмешивался везде лично, заявляя, что планы Генерального штаба были ошибочны и неправильно поняты.

В конце августа [точнее, с 27 по 29 августа 1938 г.] я сопровождал Гитлера в его второй поездке к Западному валу, теперь в стадии, близкой к завершению. Генерал фон Вицлебен сопровождал нас, получая многочисленные подробные инструкции по дальнейшим усовершенствованиям, которые тотчас же передавались Тодту в качестве приказов. Сухопутные силы теперь отвечали только за тактическую разведку и размещение точек, а также за проекты боевых укреплений. Эта поездка служила одновременно и второй цели: как устрашение для Франции.

Вскоре после поездки в Мюнхен мне стало совершенно ясно, что, пока Гитлер был вполне счастлив от политической победы, одержанной над Британией, он должен был воздерживаться от стратегического решения чехословацкой проблемы, поскольку его начальными намерениями было принудить Чехословакию к тесному военному альянсу с Великим Германским рейхом договорными обязательствами или, если первое окажется невозможным, силой оружия.

Так как становилось все более и более очевидно, что мирным способом победа над Чехословакией не предвидится, поскольку теперь она получила твердую поддержку европейских держав, в конце октября 1938 г. начал обретать очертания план по уничтожению этой страны, как вражеской, посредством вооруженных сил при первом же удобном случае. Чехословакия была уже весьма ослаблена потерей своих приграничных укреплений. Таким образом, к концу октября были изданы подготовительные директивы по поддержанию военной готовности до того времени, когда все политические требования будут – так или иначе – достигнуты, используя широко рекламируемую борьбу Словакии за независимость.

Таким образом, окончательное решение чешского вопроса было фактически отложено в долгий ящик, когда генерал Йодль оставил в конце октября пост в Верховном командовании, чтобы перейти в действующую армию на пост командующего артиллерийским соединением в Вене. Если бы у меня были хоть какие-то подозрения, что в ближайшем будущем начнется война, я никогда не позволил бы ему уйти таким образом. После несчастья, произошедшего с генералом фон Вибаном в марте и апреле, я решил продолжать без замещения Йодля в должности начальника оперативного штаба и передал его работу полковнику Варлимонту, главе департамента национальной безопасности, в близком содействии со мной.

Чешские приграничные фортификации [в перешедшей к нам области] пробудили большой интерес не только среди нас, солдат, но, как и следовало ожидать, также и Гитлера; они были построены по модели французской линии Мажино, под наблюдением французских инженеров-строителей. Мы были весьма удивлены мощью больших блокгаузов и пулеметных гнезд; некоторое количество испытательных выстрелов нашими стандартными артиллерийскими орудиями по укреплениям произошли в присутствии фюрера. Самым удивительным была продемонстрированная проникающая способность 88-миллиметровых зенитных орудий, способных насквозь пробить обычный бункер прямой наводкой с расстояния двух тысяч ярдов[12], способность, которую фюрер требовал от них при проектировании; таким образом, он оказался прав, приказав использовать их подобным способом[13].

В начале ноября 1938 г., после того как Верховному командованию было приказано переориентировать исследования Генерального штаба на повторное завоевание городов Данциг [ныне Гданьск] и Мемель, на случай, если обстановка будет благоприятствовать выполнению этого плана, я должен был проехать с инспекцией восточных фортификаций. Он [Гитлер] сказал мне, что хочет создать представление о мощи наших укреплений против Польши: чтобы никто не мог предположить, объяснил он, что данцигское дело – а возвращение Данцига в рейх было его неизменной мечтой – могло бы привести к конфликту с самой Польшей. Я попросил Браухича организовать эту инспекционную поездку и сказал, что речь не идет о его собственном участии в ней, поскольку он участвовал в двух предыдущих поездках на запад. Его манера отступать на задний план всякий раз, когда дело касалось избежания противоречий, или уклоняться от вовлечения в неподобающие споры давно была известна и не нравилась мне, потому что тогда они все нападали на меня и обвиняли в том, что я недостаточно отстаиваю интересы сухопутных сил.

Мое предчувствие более чем оправдалось; несмотря на то что генерал-инженер Ферстер храбро защищал то, что было достигнуто в значительной степени под его командованием на главных фортификационных работах на изгибах рек Одера и Варты, Гитлер не смог сказать ни о какой из них каких-либо теплых слов: эти громадные сооружения были «бесполезными ловушками для людей» без огневой мощи и только с одной или двумя жалкими маленькими пулеметными башнями и т. д. Окончательным итогом стало увольнение генерала Ферстера с его должности. Потребовались большие хлопоты и мое личное обращение к фюреру, чтобы он был назначен командиром 6-го армейского корпуса в Менстер.

Восточный вал так сильно занимал внимание Гитлера во время этой зимы, что некоторое время спустя он инспектировал Одерский фронт от Бреслау [ныне Вроцлав] до Франкфурта-на-Одере, только в этот раз без меня. В этот раз причиной его огорчения стали насыпные укрепления, потому что они были хорошо видны врагу с некоторого расстояния. В данном случае правота Гитлера впоследствии была доказана во время нашей французской кампании; чтобы разрушить любой французский бетонный бункер, видимый на противоположном берегу реки, требовалось только одно прямое попадание нашего 88-миллиметрового орудия.