Эта беседа мне и в самом деле напомнила чаепитие у Мартовского зайца из «Алисы в стране чудес», и я подумала, что Генриетта была права, когда говорила о странностях арбингтонцев. Уплетая овощи, я мысленно похвалила себя за предусмотрительность, ведь одно дело собирать сведения о беглом преступнике-сержанте, и совсем другое – об уважаемых горожанах, каковыми являются члены семейства Шерманов. Интересно, что бы стали говорить эти милые старички, если бы знали, по какому я здесь поводу на самом деле?

– Нет, я действительно хочу купить мед, – с мягкой улыбкой сказала я, снова разворачивая разговор в нужное мне русло. – А Сэм Уэнсли сказал, что меда хорошего у вас нет, потому что все вокруг отравлено ртутью корпорации Шермана. И что из-за плохой экологии у Кристофера Шермана даже внук родился больной.

– Какая глупость, – вспыхнула старушка. – Ртуть тут ни при чем! Джек родился совершенно нормальным. Его Дженнифер швырнула об кафель, когда к ней заглянул Роберт Гамильтон, чтобы осмотреть младенца. Дженни всегда любила Роберта и вышла замуж за Стива только из-за богатства Шерманов, ведь у девочки было такое тяжелое детство! Но сердцу не прикажешь. Ирма рассказала мне под большим секретом, что Дженни кормила в тот момент младенца грудью, и как только она увидела Роберта, в голове у бедняжки помутилось, и, не совладав с собой, она кинула мальчишку на кафельный пол, он ударился головой и повредил ногу.

– Полноте, миссис Гануэй, – рассмеялся викарий. – Вы снова за свое!

– Можете не верить мне, преподобный, но Ирма рассказала все как было, Ирма в больнице работала и знала, о чем говорит! – пришла в волнение хозяйка. – Между прочим, помимо Ирмы, при этом присутствовал, как вы сами понимаете, еще и Роберт Гамильтон, а также Сьюзен Наварро и эта ненормальная дикарка, Олив.

– Господь не одобряет клеветы, – устало проговорил падре. – А то, что вы, Летиция Гануэй, сейчас делаете, – это не что иное, как самая настоящая клевета на добропорядочную христианку Дженнифер Шерман.

– Конечно, удобнее считать меня сумасшедшей, ведь подтвердить мои слова некому! – воинственно сжала кулачки старушка. – Все свидетели погибли – и Ирма, и Роберт, и Сью. Дикарку как свидетеля я не рассматриваю. А вы подумайте, святой отец, может, потому они и были убиты, что кому-то было очень нужно заткнуть им рты? Всем известно, как безгранично Олив предана своей спасительнице, ради спокойствия Дженнифер она готова пойти на все.

– Но Ирму Уэнсли никто не убивал, – покачал головой викарий. – Она умерла своей смертью.

– Это с какой стороны посмотреть! – возбужденно проговорила Летиция, сверкая глазами. – За неделю до смерти Ирма приходила ко мне и рассказывала, что видела, как Олив на заднем дворе дома Шерманов скакала у костра и кидала в огонь перья черной курицы и листву, что-то бормоча себе под нос. А когда нянька отправилась спать, Ирма пробралась к потухшему костру и нашла в нем обгоревший кусок своей собственной фотографии, опознав снимок по платью в горошек. Ирма всерьез считала, что нянька Шерманов наслала на нее смерть. Но я тогда посмеялась над опасениями подруги, а теперь и сама вижу, что Ирма оказалась права. Сгореть от лейкемии всего за месяц, разве такое возможно?

– Ну хорошо, Летиция, допустим, что вы правы, – вздохнул викарий. – Тогда ответьте мне на такой вопрос: почему Олив Мгамба жгла фото именно вашей подруги? Почему не Роберта и не Сьюзен?

– Да потому, что Ирма нарушила обещание и рассказала мне о преступлении Дженнифер! Вы понимаете, преподобный, чем рисковала Дженни, швыряя одного из Шерманов на пол? Вы отдаете себе отчет, что такое поднять руку на наследного баронета? Да Стивен бы Дженнифер своими руками придушил, ведь по вине Дженни их сын не только отстает в развитии, но еще и хромой и не может заниматься джоггингом, а Стив помешан на беге трусцой. Да и сэр Кристофер бы стер невестку в порошок, узнай он об этой истории. Ирма открыла мне тайну, а Роберт и Сью хранили молчание, потому и не умерли от проклятий дикарки. Хотя и они недолго прожили. Теперь только я осталась в живых из тех, кто знает правду о мальчишке Шермане, и преданная Олив не оставит меня в покое, но няньке меня не одолеть. Слабы ее проклятья против меня, истинной христианки!

– Просто удивительно, как в вас, Летиция Гануэй, уживается мракобесие и истинная вера! – покачал головой викарий. – Я, конечно, нахожу вас пригодной для должности секретаря приходского совета, но Эбинейзер Смит испытывает на этот счет большие сомнения.

– Много Эби Смит понимает! – пробормотала Летиция. – Он и в городе-то почти не бывает, все больше разъезжает по миру и спасает человечество от зла.

– Преподобный, а не расскажете, как так получилось, что волонтеры спасли Олив? – подала я голос, посчитав момент благоприятным.

– Меня там не было, – пожал плечами святой отец, – а пересказывать историю о легендарном событии – все равно что слушать, как друг напевает песню Карузо, и думать, что теперь-то ты знаешь о таланте Карузо все. В том смысле, что лучше спросить очевидцев.

– Так назовите очевидцев, – потребовала я. – Так хочется узнать об этой истории побольше!

– Отряд волонтеров состоял из пяти человек, – принялся загибать пальцы викарий, – руководителя группы Эбинейзера Смита, Стивена Шермана, Дженнифер Роуз, Роберта Гамильтона, Сьюзи Наварро и репортера городской газеты Питера Перкинса.

– Мне бы хотелось поговорить с Эбинейзером Смитом, – простодушно выпалила я, вспомнив мальчишескую улыбку псаломщика и мужественную ямочку на подбородке. – Нельзя ли это устроить?

– Это не просто сделать, Эбинейзер не сидит на месте, – с затаенной гордостью в голосе сообщил викарий. – Мой псаломщик находит на карте места, где больше всего требуется его помощь, и спешит туда.

– А если мистер Смит сейчас в России, – с деланой наивностью захлопала я глазами, – то получается, что в Москве тоже требуется кого-то спасать?

– О чем вы говорите, мисс? – удивился викарий.

– На Ютьюбе есть видео, где мистер Смит сидит в машине с Дженнифер и Олив на одной из улиц Москвы, – пояснила я. – Может быть, вы знаете, зачем он к ним приехал?

– Я не пастух псаломщику моему, Эбинейзер волен выбирать свой путь сам, – уклончиво ответил священник. – Пожалуй, я пойду, – поднимаясь из-за стола, тусклым голосом добавил он. – Дорогая Летиция, теперь вы не одна, и я за вас спокоен. Готовьтесь ко сну и никого не бойтесь.

– Какие глупости, можно подумать, что до приезда Агаты я кого-то боялась, – фыркнула тетя Летти, протягивая руку к тесаку и привычным жестом берясь за ручку. – Постойте, преподобный, я провожу вас. Агата, ты не составишь мне компанию?

* * *

Дорога к дому викария лежала через засыпающий город. Было не поздно, где-то около девяти, но магазины и лавочки уже не работали, и житель Москвы, привыкший к круглосуточной торговле в мегаполисе, испытывал определенные неудобства. Мы неторопливо шли по выложенной булыжником мостовой, и Летиция, истолковав мой вопрос по-своему, пустилась в пространные объяснения относительно того, что купить вечером что-нибудь к чаю можно лишь в районе университета. Преподобный всю дорогу молчал, думая о своем. Простившись с викарием Вессоном у церковной ограды, миссис Гануэй повела меня в тот самый магазин, спросить о котором я имела неосторожность.