— Они пожирают нас глазами, — шепнула она Йену. — Бедный мой отец…

— Ваш бедный отец будет прекрасно себя чувствовать. Но вы должны смеяться. Смейтесь, улыбайтесь, делайте вид, будто очень всем довольны. А сплетни скоро иссякнут.

— Вы уверены? Прислушайтесь: все только о нас и говорят. Причем вслух, не стесняясь! Никого даже не интересует, слышим мы их или нет!

Кружась в вальсе, Йен и Элайна действительно слышали обрывки фраз, относящихся к ним.

— Какая наглость! — воскликнула одна старая леди. — Появиться здесь вдвоем!

— Конечно, неслыханная дерзость, — откликнулся сидевший рядом с ней военный.

— Живя в этой дикой стране, она и сама стала дикаркой, — заметила молодая матушка миловидной девицы Темпы.

— Она ужасна! — поморщилась обсыпанная пудрой престарелая дама, имени которой Йен не помнил.

— Но как посмел Йен позволить себе подобное в доме своего отца! — проговорил старый офицер с пышными седыми усами.

Йен заметил, что Джулиан подошел к отцу и матери и что-то сказал им. При этом Джаррет понимающе кивнул и бросил взгляд на старшего сына. Потом Джулиан прошел через зал и остановился перед Элайной.

— Позволите? — спросил он, приглашая ее на танец. Элайна бросила взгляд на Йена и с готовностью подала руку Джулиану. «Может, она сделала это слишком поспешно», — с раздражением подумал Йен. Однако, овладев собой, он пробрался между танцующими к столику с напитками, возле которого стояли его родители и Тедди Макманн. Йен чувствовал, что сплетни расползаются по залу, становясь все более ядовитыми. Впрочем, голос его прозвучал спокойно и ровно:

— Отец, матушка, доктор Макманн. Я хотел бы сегодня кое о чем объявить и прошу вас поддержать меня. Это касается вашей дочери, сэр Тедди. Вы уже, несомненно, слышали сплетни о ней и обо мне. Пожалуйста, не сомневайтесь в нашей с Элайной порядочности, хотя нас и поливают грязью.

Йен посмотрел на мать и с удивлением понял, что ситуация скорее забавляет, чем тревожит ее.

— Вот видите, Тедди, — сказала она Макманну, взяв его под руку, — я была права, говоря, что сплетен не избежать, как бы мы ни старались. Правда, мне очень интересно, как отреагирует на них мой сын. И сумеет ли их пресечь.

Тедди Макманн, худощавый человек среднего роста с гривой седых волос и ясными добрыми глазами, молча взглянул на Йена и протянул ему руку.

— Элайна — это все, что осталось у меня, Йен. Многие годы семейство Маккензи проявляло ко мне уважение и внимание, и я чувствовал себя здесь как дома.

Поскольку моя дочь, очевидно, уже сделала свой выбор, то вручаю вам ее судьбу. Я безгранично доверяю вам.

Иен посмотрел на отца. Джаррету Маккензи все это не слишком нравилось. Скрестив на груди руки, он стоял с весьма озабоченным видом. Заметив, что сын наблюдает за ним, он тихо спросил его:

— Это правда, что та девушка соблазнила тебя в водоеме? А может, ты ее? Отвечай!

— Никто никого не соблазнял, отец. Все это произошло совершенно случайно.

— Мужчина способен пережить это. Но мисс Макманн совсем убита. Ты должен это понять. Мистер Тедди Макманн тоже держится за сердце, конечно же, думая о том, что сам разбил судьбу дочери, когда, проявив эгоизм, один отправился отдохнуть на острове.

— Вы хотите сказать, что настоящий джентльмен может покончить с подобными грязными сплетнями только одним способом? Поверьте, я придерживаюсь такого же мнения. Но, отец, мы уже поженились с Элайной Макманн.

Джаррет нахмурился. Его темные, глубоко посаженные глаза внимательно изучали сына. Не выразив своего отношения к услышанному, он деловито проговорил:

— Сейчас же расскажи все Тедди Макманну. Боюсь, как бы беднягу не хватил удар, если он узнает эту новость одновременно со всеми. Его надо предупредить заранее. А я пока попрошу музыкантов сделать паузу, чтобы ты объявил об этом во всеуслышание.

Джаррет отошел от сына, не проронив больше ни слова. Йен же направился к Тедди Макманну, который давно уже с горечью взирал на него. Случившееся явно ошеломило этого человека, однако ему хотелось найти в своем обидчике, в этом коварном соблазнителе, какие-то хорошие черты.

— Мистер Макманн, — обратился к нему Йен, — мне следовало быть откровеннее с вами. Но только сейчас я могу сказать вам то, о чем надо было известить вас гораздо раньше. Дело в том, что ваша дочь Элайна… стала моей женой.

Тедди Макманн посмотрел на Йена непонимающим взглядом. Стоявшая рядом Тара Маккензи схватила сына за руку.

— Простите меня, матушка, — поспешно добавил Йен.

— Вашей женой? — повторил ошеломленный Тедди. — Возможно ли это? Ведь моя дочь никогда ничего от меня не скрывала…

— Вы вправе расторгнуть наш брак, — заметил Йен, — если сочтете это необходимым.

Тедди покачал головой:

— Я никогда и ни в чем не отказывал своей дочери.

Элайна всегда делала то, что хотела. Поэтому сейчас я просто… недоумеваю.

Музыка снова смолкла. На помост, где расположился оркестр, поднялся Джаррет Маккензи и поднял руку, прося внимания.

— Леди и джентльмены! Позвольте мне кое-что сказать вам. У нас сегодня есть сюрприз, имеющий отношение к семье Маккензи. Пусть же мой сын сообщит вам, в чем состоит этот сюрприз.

Йен посмотрел на Элайну и Джулиана, прошел через почтительно расступившихся перед ним гостей, взял девушку за руку и, поднявшись вместе с ней на помост, обратился к собравшимся:

— Дорогие друзья и уважаемые гости! Обстоятельства вынуждают меня публично объявить то, в чем я хотел вначале признаться только родителям. Но поскольку оказалось, что мое страстное желание соединиться с горячо любимой женщиной уже ни для кого не секрет, прошу вас разделить счастье с нами. А теперь, дамы и господа, разрешите представить вам мою супругу Элайну… Элайну Маккензи.

В зале воцарилась мертвая тишина. Казалось, все утратили дар речи. Потом гости разом заговорили, зашептались, воздух наполнился изумленными восклицаниями, недоверчивыми возгласами и смехом. Внезапно раздался звонкий женский голос. Йен огляделся и увидел стоявшую у дальней стены Лавинию. Он инстинктивно прижал к себе Элайну, смотревшую на него широко раскрытыми глазами. Щеки ее залил густой румянец. А во взгляде застыл немой ужас, который, однако, можно было принять за обожание. Мягкие локоны Элайны касались лица молодого Маккензи и щекотали его. Йена охватил трепет, а сердце преисполнилось еще неизведанной нежностью. Он посмотрел на Лавинию и сказал дрогнувшим голосом:

— Мне очень стыдно, но наши родители до этой минуты ничего не знали. Надеюсь, они простят нас, ибо одного взгляда на мою жену достаточно, чтобы понять мои чувства.

Йен наклонился и поцеловал Элайну в губы. Он заметил, что ее глаза вспыхнули, а губы задрожали. И вновь все та же предательская мысль молнией пронеслась в голове молодого Маккензи: неужели она все еще любит негодяя О'Нила? Не напомнил ли Элайне его поцелуй то, что было у нее с Питером?