— Мне бы его уверенность, — сказал Кудзимоси после ухода Рональдса. — Фьорда Берлисенсис, как на самом деле у вас обстоит дело с учебой?

— Если не будут проверять мои умения по зельям, — после короткого раздумья ответила я, — то проблемы могут быть только с астрономией.

— С астрономией? — удивился Кудзимоси. — Не самый сложный предмет, честно говоря.

— Просто лекции по нему проходят первой парой, — смущенно пояснила я, — и в полной темноте…

Кудзимоси задумчиво на меня посмотрел, но все же решил не уточнять, почему эти два фактора оказались столь критичны для усвоения астрономии.

— Я зайду за вами часа через два, — наконец сказал он. — Вы пока почитайте учебник.

— Зачем?

— Чтобы попытаться хоть что-то запомнить.

— Нет, зачем вы за мной зайдете, фьорд Кудзимоси?

— Через два часа начнет темнеть, фьорда Берлисенсис, попрактикуетесь на открытом воздухе. А вы уверены, что справитесь с остальным?

— Я уверена, фьорд Кудзимоси, — ответила я и похлопала глазками.

Декан еле заметно поморщился:

— Боюсь, на проверяющего ваши ужимки не подействуют, — сухо сказал он. — Его будут больше интересовать знания. Всего хорошего, фьорда Берлисенсис.

А вот ему вслед я смотрела некоторое время, но он, гад такой, даже не обернулся, шел себе спокойно и хвостом ритмично помахивал. И кисточка на этом хвосте была такая завлекательная, что я сразу вспомнила, как при поцелуе в грифятне она мягко скользнула по руке. А сам хвост мне так потрогать и не удалось. Декан скрылся за поворотом, я с сожалением оторвалась от созерцания и посмотрела на ненавистный учебник по астрономии. Темнеет, говорите, фьорд Кудзимоси? А ведь еще и холодает. А не попробовать ли мне протестировать его еще раз? Грифонов рядом не будет, значит, никаких посторонних магических вмешательств не предвидится. Эти мысли постоянно лезли в голову и мешали мне запоминать прочитанное. Перед глазами все время вставала одна и та же картина. Мы на тенистой аллее. Я тесно к нему прижимаюсь. Он меня целует. А его хвост…

Напрасно я мотала головой, пытаясь выбросить оттуда все ненужное, а то места для нужного там совсем не оставалось — Кудзимоси со своим хвостом занимал все безраздельно. Астрономия упорно не хотела заучиваться. Видимо, Берлисенсисы не приспособлены к ней так же, как и к готовке. Только, боюсь, проверяющий это за аксиому не примет. Его мало волновать будет приспособленность нашей семьи к тем или иным действиям. Но все мои попытки сосредоточиться на учебнике астрономии терпели крах. Звезды теряли всякую привлекательность по сравнению с предстоящей прогулкой вместе с Кудзимоси. Я смотрела в книгу, а видела лишь издевательски мелькающую кисточку его хвоста, которая сметала те жалкие крохи знаний, что пытались пробиться ко мне в голову. Так что когда декан зашел за мной в оговоренное время, в ней было ровно столько же, как и до его ухода.

В парке академии он сначала попытался меня порасспрашивать, но я ничего связного ответить не могла, напротив, лепетала такое, что мне самой казалось форменной чушью. Кудзимоси терпел некоторое время, потом сказал:

— Очень похоже, что Рональдс сильно преувеличил ваши успехи, фьорда Берлисенсис. Даже не знаю, будет ли иметь смысл, если я вам сейчас небольшую лекцию по этому предмету проведу.

— Будет, фьорд Кудзимоси, — торопливо сказала я, испугавшись, что на этом наша совместная прогулка и закончится, а ведь мы еще и по аллее толком не походили. А у меня на нее столько планов было.

Кудзимоси начал рассказывать. И опять, почти как тогда в кафе, все остальное для меня стало неинтересным. Научные факты и легенды так красиво переплетались в его изложении, что сами собой аккуратно укладывались на нужную полочку в моей голове. Я даже про тестирование забыла и вспомнила о нем лишь тогда, когда он сказал:

— Думаю, смысла дальше рассказывать никакого нет. Все равно на результат экзамена это уже никак не повлияет.

И сказано это было так, что никаких сомнений не оставалось — не верит он в благополучный исход моей встречи с проверяющим из министерства. Еще бы — я же ему так ничего и не смогла сказать. А все почему? Потому что в его присутствии у меня мысли совсем о другом. С одной стороны, они тоже с наукой связаны, но с другой стороны — не могу не признать, что эксперимент довольно специфический, и бабушка его явно не одобрит. Но ведь ей знать об этом совсем необязательно?

— Вы так интересно рассказываете, фьорд Кудзимоси, что слушать вас — одно удовольствие, — не удержалась я и с явным намеком, несколько более явным, чем позволяло воспитание, посмотрела на своего собеседника.

А вдруг? Вдруг он сам одержим жаждой подобного эксперимента и только и ждет возможности его провести? Не могу же я отказывать своему декану в подобной маленькой просьбе? Но, видно, ничего такого ему в голову и не приходило, недрогнувшей рукой он направил меня к выходу из парка со словами:

— С третьего курса я начинаю читать лекции для студентов, так что у вас есть шанс меня послушать.

И шли на выход мы так быстро, что у меня не было ни малейшей возможности замерзнуть и прижаться к нему в поисках тепла. Странно, но когда он рассказывал про звезды, мне тоже не было холодно. Но обдумать это я не успела. Прямо перед входом в общежитие меня караулил Бруно. Он нервозно расхаживал взад и вперед с недовольной миной, а когда увидел нас с Кудзимоси, мина из недовольной стала возмущенной, и брат процедил сквозь зубы:

— Лисандра, девушка из такой семьи, как Берлисенсис, не может позволить себе встречаться с кем попало.

Я даже не сразу поняла, про что он сейчас говорит, если бы брат тут же не продолжил:

— При всем моем уважении к фьорду Кудзимоси, он никак не может быть подходящей для тебя партией.

Это что же получается? Дурно воспитанный Чиллаг-младший может, потому что у него хвоста нет, а Кудзимоси, который столько для меня сделал, теперь должен еще и выслушивать оскорбления от моего брата?

— Бруно, а тебе не кажется, что я сама в состоянии решить, кто является для меня подходящей партией, а кто — нет?

— Ты сама? — переспросил брат. — Если ты делаешь подобный выбор, однозначно — нет!

— С вашего разрешения, фьорда Берлисенсис, я откланяюсь. Мне как-то не очень интересны особенности подбора мужа для девушки из вашей семьи, — холодно сказал Кудзимоси. — Жду вас завтра у себя в кабинете с самого утра.

— Еще чего не хватало, чтобы моя сестра вместо занятий шлялась по кабинетам молодых неженатых фьордов, — агрессивно сказал Бруно. — Что о ней тогда говорить станут? Надеетесь, что она вынуждена будет за вас выйти? Не надейтесь! За нее есть кому вступиться!

Кудзимоси даже слушать его не стал, невозмутимо развернулся и пошел прочь от нас с братом. Только хвост разочек нервно дернулся. А я вдруг поняла, что хочу, чтобы ушел не он, а Бруно. Но желать можно сколько угодно, реальность порой бывает куда более жестока.