Собака открыла тусклый глаз и мирно на него поглядела.

— Глухой как пень, — пробормотал он, стаскивая пса за ошейник, и отвел его к камину, где тот снова улегся, вернувшись к своим собачьим снам. — Все мне советуют его усыпить. Ну, то есть те, у кого собак нет, так говорят. За пятнадцать лет ты на бедную животину не тратишь ни цента, а как только ей случается захворать, все сразу лезут с советами: прикончи ее. Извините, у вас был ко мне деловой разговор. Я просто рассердился. Нет у людей жалости. Сколько вы прослужили в «белых воротничках»?

— Шесть лет.

— Видали, что делается? Это я насчет сокращения бюджета. Не знаю, как вы, ребята, но лошадники теперь просто остались без зубов. Беззубые. Знаете, почему теперь всех копов снимают с чистой работы и гонят на улицы? Потому что если ты служишь на улице, твоя деятельность зрима, не то что у «белых воротничков». Налогоплательщикам нравится, когда они видят, на что именно уходят их денежки. А если от дел отстраняются лошадники, тогда, значит, эстафетную палочку должен перехватить кто-то другой. Старые добрые частные сыщики. То есть, рад в этом признаться, — я. Двухмесячное расследование нарушений авторского права? Пиратство? Сорок тысяч баксов. И американский бизнес готов за это платить. Компании из Штатов — вот кто к нам в основном обращается. Американцы замечательны тем, что они тебе не верят, пока ты не стребуешь с них кучу денег.

В следующей жизни ему бы подошло стать священником, подумала Делорм. Но произнесла только:

— Кайл Корбетт.

— О-о-о, — театрально прорычал Бернсайд. — Не напоминайте. Кайл Корбетт. Больно при одной мысли.

— Вам обеспечили прикрытие. У вас были неопровержимые улики. И вы с Джерри Коммандой провалили дело.

— У нас был источник. Притом хороший источник. Парень по имени Ники Белл много лет работал с Корбеттом, но Корбетт не знал о его тайном пристрастии к компьютерному порно.

— И он назвал вам время и место.

— Время? Место? Нет-нет-нет. Ники Белл напел нам такое, что разве что Горди Лайтфуту[5]под силу. Он нам добыл материала на месяцы работы. Мы с Джерри обложили зверя со всех сторон. Но триумфально завершить дело планировалось в «Кристал-Диско», что возле Эйрпорт-роуд, и для этой операции нам потребовался один из ваших ребят. Мы подключили Джона Кардинала — смышленый парень, но какой-то он вечно подавленный, так мне показалось.

— И что было дальше?

Приветливость вдруг покинула его. Лицо Бернсайда, вначале такое же яркое и открытое, как залив Четырех миль, внезапно помрачнело. Это было как солнечное затмение.

— Вы сами знаете, что было дальше, — ответил он. — Иначе бы вы сюда не приехали.

— Вы ворвались в клуб. И ничего не нашли.

— Точно.

— Что прошло не так?

— Все было так. В том-то и штука. Все прошло как надо. В полном соответствии с планом. Выверено, как механизм швейцарских часов. Вот только одна мелочь: Корбетта кто-то предупредил. Вы это знаете. И я знаю. Но если вы ждете, что я вам скажу, кто, как мне кажется, это сделал, то вы обратились не по адресу. Улик нет никаких.

— А что сказал ваш источник?

— Ники? Если вы думаете, что кто-нибудь еще когда-нибудь увидит Ники Белла, то вы идете по ложному пути. Его жена подтвердила: из дома исчез чемодан и кое-какая одежда, но, думаю, это была просто инсценировка. Полагаю, Кайл Корбетт отправил его на дно Форельного озера.

Пес вернулся на диван, но Бернсайд, похоже, этого не заметил.

Когда Делорм надевала сапоги, он смерил ее взглядом с ног до головы. Она знала, что привлекательна, но поняла: на сей раз на нее смотрят не как на женщину.

— Вы ведь и этим Виндиго занимаетесь, верно? Я же знаю.

— Да, это так. Ухожу из спецрасследований.

— Виндиго — мерзкое дело.

— Угу.

— Просто мерзкое, мисс Делорм. Но расследовать деятельность собственного партнера… Многие полицейские — лошадники, ПДПО, да кто угодно, их полно… так вот, многие копы сказали бы, что наблюдать за партнером по расследованию — гораздо омерзительнее.

— Спасибо за кофе. Мне надо было взбодриться. — Делорм доверху застегнула кнопки на куртке, надела перчатки. — Но я вам ни слова не сказала, за кем я наблюдаю.

Заведение «Д'Анунцио» по-прежнему как магнит притягивало подростков — так было и в годы детства и юности Кардинала. На первый взгляд это было просто нечто среднее между лавкой «Овощи-фрукты» и киоском с газированной водой — место, мало подходящее для тусовок. Но дело в том, что Джо д'Анунцио, человек с повадками монаха и талией оперного певца, числил каждого, кто приходил к нему в магазин, своим другом. Он с опытностью бывалого бармена обращался со своими автоматами для газировки, а к юным клиентам относился точно так же, как к пожилым, позволяя тинейджерам часами просиживать в деревянных кабинках в задней части зала со своими кока-колами, чипсами и шоколадными батончиками. В детстве Кардинал с другими церковными служками обычно прибегал сюда прямо из собора, после мессы, а потом они выросли из своих сутан и стихарей и приходили сюда уже вместо церкви, заменяя сигаретами «Ротманс» и «Плейерс» запах ладана, а воздушным шоколадом и молочными коктейлями — хлеб и вино.

Кардинал мелкими глотками пил кофе и смотрел на парнишку, прилипшего к игровому автомату.

Во времена его детства тут стоял бильярдный автомат. Это была более осязаемая, менее отвлеченная игра, и за десятицентовую монетку ты получал массу звона и треска. Теперь же под управлением юнца, нажимавшего на кнопки, преемник этой машины издавал раздражающие попискивания и гудки.

— Когда сгорел тот дом, Джо?

— На Мэйн-Вест? — Джо подал две вишневые кока-колы двум девочкам-блондинкам, одинаково подстриженным: с одной стороны волосы ежиком, с другой — длинные. У обеих в ноздрях сверкали сережки, напоминавшие Кардиналу хромированные прыщики. В его время девочки носили длинные волосы с пробором посередине, и в этом было что-то нежное и томное — по крайней мере, так сейчас казалось предавшемуся ностальгии Кардиналу. Почему нынешние девчонки уродуют себя ради моды?

Джо обогнул стойку и вернулся к кассовому аппарату.

— Вроде бы в ноябре. В начале ноября. Пять или шесть пожарных машин приезжало.

— Ты уверен, что это было не позже? Не после Нового года?

— Точно нет. Горело до того, как мне грыжу оперировали, а операция была десятого ноября. — Джо ловко повернулся и подлил Кардиналу кофе. — Как это ты пропустил такой пожар?

Двое пропавших детей. И потом, Кэтрин как раз в ноябре начала выпадать из реальности. У него были тогда другие заботы.

Он отнес чашку на другой конец стойки, поближе к фасадному окну. На западной стороне площади из церкви выходила похоронная процессия, четверо мужчин в черных костюмах несли на плечах гроб. Без верхней одежды они страшно замерзнут. По другую сторону площади на пустой парковке стоял человек в зеленой с золотом теплой куртке и шляпе без полей той же расцветки. Он делал какие-то записи, пар от его дыхания подсвечивало солнце.