Наконец Великие Друиды успокоились, и те, кто вскочил со своих мест, снова уселись. Хотя Эрнан и не обладал непререкаемым авторитетом Айлина, он все же умел заставить себя слушать.

— Я, так же как и Киаран, полагаю, — продолжил он, — что эта девушка — Самильданах.

Наконец-то! Может быть, и мне следовало это сказать? Надо, чтобы мы это обсудили.

Вновь поднялся ропот.

— Тихо! — крикнул Архидруид. — Я полагаю, что она Самильданах, и мы все должны это осознать, потому что если это так, то мы должны или подчинить ее себе, или уничтожить!

Подчинить ее себе? Нет, мы должны помочь ей, и Эрнан это прекрасно знает. Почему он так говорит? Может быть, он хочет постепенно подвести самых ярых противников своего плана к тому, что у них не остается иного выхода, кроме как пойти по пути, указанному Мойрой?

— Мы не можем признать ее Самильданахом, не подвергнув испытанию манитом Габхи, — возразил Шехан.

Опять… А если Алеа вернется и пройдет испытание, что нам тогда делать?

— Самильданах не может быть девушкой, — возразил Калан, — и к тому же такой юной!

— У нее кольцо Илвайна, — ответил ему Эрнан. — Она нашла его тело в ландах, и в тот же день туатанны вышли из Сида. Она сирота. Маольмордха послал за ней герилимов. Отсюда, из Сай-Мины, она бежала, и никто из нас и думать не смеет о том, как ей это удалось. С того дня, как она явилась, все в Гаэлии изменилось. Какие еще вам нужны доказательства?

В Зале Совета послышались отдельные негромкие голоса.

— Я видел ее в мире Джар, — тихо проговорил Киаран.

Все тотчас смолкли.

— Как вы сказали?

— Я видел ее в мире Джар много раз!

— В мире Джар? — усмехнулся Шехан. — И как же вы туда попали, уважаемый брат? Ведь никому не известно, где находится манит Джара.

— Мне не нужен манит, чтобы попасть в мир пустоты, Шехан, и ей тоже. Как и многим другим. Тем, кто умеет это делать, и тем, кто туда попадает, сам не зная как… Таким, как наш брат Фингин, например. Не говоря уже о душах умерших. Джар гораздо больше, чем вы можете себе представить…

Наш брат Фингин? Я? В мире Джар? О чем это он? Я никогда не был в мире Джар! Да он совсем с ума сошел! Наверное, ему здесь не место. Он совершенно не похож на других. Иногда он говорит очень правильные вещи, а иногда просто несет невесть что. И никогда не поймешь, к тебе ли он обращается. Он как будто никого не слышит. Он и мудрец и сумасшедший одновременно. Но, наверное, здесь ему очень плохо. Нет, все же ему не место среди нас. Ему надо быть свободным, вдали от всех, в полном одиночестве. А может быть, он и есть самая значительная личность в Совете? Чуть-чуть безумия, чуть-чуть мудрости… Никак не могу понять, о чем это он говорит. Я никогда не был в мире Джар. И даже не знаю, как туда попасть!

Все молчали, потрясенные. Даже Эрнан не мог произнести ни слова. Все смотрели на Киарана. Все понимали, что это не ложь. Великий Друид не может лгать. А тем более Киаран. Но как это могло быть правдой? Ни один друид никогда не попадал в мир Джар без помощи манита, по крайней мере, так говорили летописи. Должно быть, Киаран сошел с ума.

После долгого молчания Архидруид заговорил:

— Киаран, мы обсудим это позже. Если вам действительно удается попадать в мир Джар без помощи манита, вы должны научить этому наших братьев. Это послужило бы нам во благо. Но вернемся к девушке. Самильданах она или нет, это ничего не меняет. Из-за нее произошло слишком много непонятных нам событий, чтобы можно было оставить ее без присмотра. Я хочу знать все: кто она такая, кто ее родители, где она росла, чем занималась. А самое главное, я хочу, чтобы ее привели сюда, чтобы мы могли контролировать ее действия.

— Если она настолько опасна, возможно, нам следует просто устранить ее, — сказал Хенон. — Зачем рисковать?

Хенон становится все более опасным. Я уже не в первый раз замечаю это. Откуда в нем такая ненависть к Алее?

— Мы рассмотрим это, как только она окажется здесь. Тогда мы сможем расспросить девушку обо всем, изучить ее способности, если она действительно ими обладает, и, возможно, устраним ее.

Ну, это уж слишком. Я не могу больше молчать.

— Как? — воскликнул Фингин. — Убить? По какому праву?

— По необходимости защитить весь остров от бед, которые она ему принесет, — ответил ему Шехан.

— Убить девушку, чтобы защитить остров? — воскликнул Фингин. — Кажется, вы придаете гораздо большее значение ее возможностям, чем это могло показаться только что. Если вы так боитесь этой девочки, что готовы ее убить, значит, она действительно Самильданах!

— Тихо! — прервал его Эрнан. — Сейчас речь идет не о том, чтобы ее убить, а лишь о том, чтобы привести сюда.

Он не дает мне говорить. У него, наверное, есть по этому поводу свои соображения. Возможно, он думает, что если немного уступить тем, кто считает Алею врагом, ее скорее удастся привести во дворец, а потом он употребит все свое влияние, чтобы убедить Совет изменить свое отношение к ней на более… разумное и терпимое. Но как можно быть в этом уверенным? А вдруг, под тяжестью возложенных на него обязанностей Архидруида, он и вправду решил от нее избавиться?

— Если она Самильданах, — продолжал настаивать Фингин, — ее место не здесь, а среди людей! Если она Самильданах, то ей предстоит сделать тысячу добрых дел на этом острове!

— Если она Самильданах, — возразил Шехан, — то от острова скоро ничего не останется.

— Почему?

— Вам, юноша, даже неизвестно о существовании трех пророчеств?

— Нет. Но мне известно, что такое уважение к братьям, и я бы попросил вас не обращаться ко мне как к ученику.

— Успокойтесь! — вмешался Эрнан. — Речь идет не о пророчествах и не о Самильданахе, а о том, что девочка должна быть здесь, в Сай-Мине, прежде чем закончится этот месяц. А до тех пор я не хочу слышать о ней больше ни слова. Ни одного слова. Через неделю мы, как и было назначено, соберемся здесь и поговорим о Маольмордхе. Заседание окончено, возвращайтесь, пожалуйста, к своим обязанностям.

Нет, я так не могу. Эрнан говорил мне тогда, что иногда волку приходится покидать стаю. Я не могу оспаривать то, что здесь было сказано. У меня нет на это права. Но я принес клятву Мойре, а не Совету. И обязан служить ей. И если она избрала Алею, я буду вместе с Алеей.

Фингин постоянно думал о Фелиме и об Эрване. После них он был третьим друидом, покинувшим дворец без согласия Совета. Наверное, братство никогда не переживало столь неспокойных времен. Конечно, еще раньше ушли Самаэль и Маольмордха, но то был совсем другой случай. По крайней мере, Фингин на это надеялся. Он не думал, что покидает Совет навсегда, как раз напротив, он помнил слова Эрнана: «Айлин говорил, что из тебя получится хороший Архидруид». Такие слова не забываются. Ведь, откровенно говоря, Фингин и правда надеялся стать когда-нибудь Архидруидом. И все же сегодня он покинул Сай-Мину, не предупредив об этом своих братьев, и лишь оставил Эрнану очень короткую записку: «Я ушел, чтобы выполнить свой долг»…