Вместе с тем публичное признание теории Коперника имело определенную привлекательность для радикальных мыслителей XVI века. Желая уйти от того, что называли помехами схоластического аристотелианства, они горячо поддерживали любую теорию, удовлетворявшую их тягу к инновациям. Многие дискуссии о системе Коперника устраивались в рамках антиаристотелианства. Создается впечатление, что защита Коперника является частично откликом на интеллектуальную радость новизны и желания настоять на своем. Как бы то ни было, лучший способ раскритиковать Аристотеля – опрокинуть космологическую основу его натурфилософии. Возможно, именно антиаристотелианство объясняет, почему так много благоприятных ссылок на Коперника делали люди, которые не были не только астрономами, но даже учеными, и почему его часто связывают со свободомыслием эпикурейства Лукреция. Интересный и не слишком хорошо известный пример имел место в «Академии», организованной членами французской «Плеяды». На самом деле было несколько академий, одни неофициальные, другие – формально связанные с королевским двором, которые существовали более или менее непрерывно с 1550 года до конца столетия. (Странно представлять, что Генрих III в мрачные дни религиозных войн мог слушать поэтов «Плеяды» и обсуждать достоинства греческой музыки.) Эти группы, организованные поэтами и первоначально имевшие чисто литературные цели, быстро перешли от поэзии к музыке, а затем – в пифагорейском духе – к математике и натурфилософии. Проводились дискуссии о состоянии астрономии и возможном значении новых теорий Коперника. Их оппоненты считали подобные дискуссии примером неограниченной спекулятивной свободы мысли, свойственной «Плеяде».

В 1557 году была опубликована работа под названием «Диалог Ги де Брюэ против новых академий» (Dialogue of Guy de Braes against the New Academies). Здесь де Брюэ, используя в качестве ораторов настоящих членов «Плеяды», нападал на новизну их мнений, в том числе на науку. Согласно де Брюэ, Ронсар верил, что астрономия должна представлять физическую истину, а значит, он никак не мог принять идею о мобильности Земли, чему не было эмпирических свидетельств, а Баиф рассматривал астрономию как серию гипотез и потому утверждал: «В астрономии нет гарантии принципов. К примеру, о том, что Земля неподвижна: ведь, несмотря на то что Аристотель, Птолемей и некоторые другие были согласны с этим, Коперник и его подражатели [очевидно, читатель 1557 года знал, что были те, кто принял доктрины Коперника] утверждают, что она движется, потому что небеса огромны, а значит, неподвижны. Потому что (говорит он), если небо не является бесконечным и если за ним ничего нет, следовательно, оно ограничивается ничем, что невозможно. Все, что существует, где-то есть. Если же небо бесконечно, оно должно быть неподвижно, а Земля – подвижна»[35].

Один из интереснейших аспектов этой атаки – приписывание Копернику веры (которой в действительности у него не было) в то, что Вселенная бесконечна. Здесь явно имело место смешение радикальных идей. Утверждалось, что академики – эпикурейцы и вместе с тем последователи Коперника. Человеку, не имеющему университетского образования, легко спутать довод Коперника – сфера неподвижных звезд должна быть очень велика – и эпикурейское утверждение, что Вселенная должна быть бесконечна.

Атлантическое побережье Иберийского полуострова и Гибралтарского пролива по Птолемею. Из «Космографии», напечатанной в 1486 г. в Ульме

Горох из De Historia Stirpium (Базель, 1542). Среди овощей, иллюстрированных Фуксом, аспарагус и несколько видов капусты

Первобытный бык

Рыба-епископ. Из Historia Animalium Геснера (1551–1587)

Анатомическая демонстрация, как ее представляли в XV в., из «Анатомии» Мондино (Венеция, 1493). Профессор комментирует органы брюшной полости, которые показывает его помощник

Везалий демонстрирует мышцы руки. Из De Humani Corporis Fabrica (Базель, 1535)

Одна из фигур, показывающая весь человеческий скелет. Из De Humani Corporis Fabrica Везалия

Насос, изобретенный Жаком Бессоном. Из его Theatres des Instrnmens (Лион, 1579). Причудливая машина представляется без необходимости усложненной для выполнения простой работы, предполагает элемент вымысла во многих инженерных книгах Ренессанса

Кран из Le Diverse et Artificiose Machine (Париж, 1588). Ясно видно пристрастие инженеров Ренессанса к сложным передачам и шкивам