— Искренние извинения, — пробубнил Калин в ответ на замечание Андерсона. — В мои намерения не входило раздражать вас.

Андерсон закусил губу и решил более тщательно обдумывать свои слова. Даже безо всяких намеков было ясно, что он обидел своего собеседника. И хотя он не понимал всех сложностей переговоров, но знал, что элкоры нужны им в качестве союзников.

У волусов и турианцев сложились давние традиции сотрудничества; столетия назад народ Дина Корлака обратился с просьбой о военной поддержке к турианцам в обмен на льготные экономические условия. Если Альянс хотел добиться какого-то успеха в переговорах, им нужна была полная поддержка народа Калина.

— Дело не в вас, — солгал Андерсон. — Просто эти переговоры утомили меня.

— Понимаю, — ответил элкор. — Наша работа может быть очень напряженной.

«Это преуменьшение века», — подумал Андерсон.

Он был человеком, привыкшим действовать, а не играть словами. Он предпочитал выработать план и воплощать его в жизнь. Но в мире политики ничто не давалось столь просто. Среди послов и членов Совета он ощущал себя не в своей тарелке, чувствовал, что его засасывает в бюрократическое болото.

Калин принял извинения Андерсона, но было невозможно понять, чувствовал ли он еще обиду. Пытаясь сгладить непростую ситуацию, адмирал решил высказать собственное мнение о после волусов.

— Мне, наверное, не следует говорить этого, — сказал он, — но я разделяю ваше мнение о Дине Корлаке. Он заносчивый, самозваный нытик.

— Шутливое замечание, — ответил Элкор, — я рад, что вы не сидите с ним в одном кабинете.

Это была классическая военная уловка: укрепить союз, сосредоточившись на общем враге. Андерсон с облегчением отметил, что хотя бы что-то из того, что выучил, будучи солдатом, можно применить в его нынешнем положении.

— В следующий раз, когда этот колобок прервет одну из наших бесед, — сообщил он Калину с ухмылкой, — я дам ему такого пинка, что он вылетит в коридор.

— Шок и ужас, — ответил элкор, его монотонные слова выражали эмоциональное состояние, которое совершенно не вязалось с его внешним видом и поведением. — Насилие это не аргумент.

— Я не всерьез, — быстро объяснил Андерсон. — Это была шутка.

Все 25 лет службы он умудрялся с честью выходить из непростых ситуаций, но в роли политика он не мог даже пообедать, чтобы не оказаться в неловком положении.

— У людей странное чувство юмора, — ответил элкор.

Оставшуюся часть обеда они провели в молчании.

Возвращаясь в свой кабинет, Андерсон всерьез размышлял об отставке. Ему было всего 49 лет; благодаря достижениям в науке и медицине, в его распоряжении было еще как минимум двадцать лет, прежде чем возраст начнет хоть столько-то заметно заявлять о себе в физическом плане. Умственно же, он уже чувствовал себя полностью истощенным.

Это было нетрудно объяснить. Будучи солдатом, он всегда понимал смысл того, что делал. В качестве политика он пребывал в постоянном разочаровании от того, что не мог ничего предпринять. По сути, он чувствовал, что вносит какое-то разнообразие в жизнь только тогда, когда что-то шло не так… как, например, сегодня с Калином.

— Как прошел обед, адмирал? — спросила его Сериз, секретарь посольства Земли, когда он вошел в здание.

— Надо было остаться в кабинете, — проворчал он.

— Хорошо, что не остались, — поправила она его. — Дин Корлак и Ориния искали вас.

Андерсон не жалел, что не смог встретиться с послом волусов, но от разговора с Оринией он бы не отказался. Коллега Андерсона по торговым переговорам от турианцев когда-то была генералом. И хотя они находились по разные стороны конфликта во время Войны первого контакта, их объединял схожий набор воинских ценностей: дисциплина, честь, долг и едва скрываемое презрение к той политической кухне, с которой они вынуждены были иметь дело сейчас.

— Вы знаете, чего они хотели?

— Думаю, Дин хотел подать официальную жалобу на некое замечание, которое высказал один из ваших помощников во время прошлого заседания.

— Вы так думаете?

— Когда выяснилось, что вас здесь нет, Ориния сумела отговорить его от этого.

Андерсон кивнул, уверенный, что Дин все равно устроит ему за это разнос во время следующего раунда переговоров.

— Да, вот что, — сказал он, пытаясь казаться равнодушным. — Наверное, будет неплохо, если мы пошлем официальное приглашение делегации элкоров присоединиться к нам здесь, в посольстве после сегодняшних переговоров.

— В чем дело? — спросила Сериз с внезапным удивлением. — Что вы такого сделали?

«А она сообразительна. Ничего от нее не утаишь».

— Мне кажется, я пытался пошутить и обидел Калина.

— Я не знала, что у элкоров есть чувство юмора.

— Определенно, нет.

— Не беспокойтесь, — заверила его девушка. — Я все улажу.

Испытывая чувство благодарности, Андерсон вошел в лифт. Оставалось еще полчаса до совещания с помощниками, запланированного для подготовки к сегодняшним переговорам. Он собирался провести это время в одиночестве, просто наслаждаясь столь необходимыми ему покоем и тишиной.

Когда он увидел мигающий сигнал на терминале экстранета, говоривший о том, что его ожидает входящее сообщение, он едва не схватил его и не выбросил в окно. Сначала он хотел проигнорировать его — он уже мысленно составил список из десятка человек, от которых могло поступить это сообщение, и ни с кем из них он не желал общаться. Но, в конце концов, его солдатская выучка не позволила ему отлынивать от служебных обязанностей. Он вошел в сеть, понурив голову в смирении.

— Дэвид, мне нужно как можно скорее увидеть тебя.

Он резко поднял голову от удивления, узнав голос Кали Сандерс.

— Дело важное. Не терпит отлагательств.

Он не говорил с ней со дня похорон Гриссома. Да и тогда они лишь обменялись парой любезностей, тщательно избегая любых упоминаний об их совместных приключениях двадцать лет тому назад.

— Я на Цитедели. Не могу сказать, где именно. Пожалуйста, свяжись со мной, как только прослушаешь это.

Еще до того, как закончилось сообщение, он уже отправлял ответ. Кали была не из тех, кто беспокоится по пустякам и раздувает из мухи слона. Если она говорит, что дело срочное, значит, случилось что-то действительно очень серьезное.

Она приняла вызов мгновенно, ее лицо появилось на экране.

— Дэвид? Слава богу.

Он с облегчением отметил, что она не ранена, но по выражению ее лица было нетрудно догадаться, что она расстроена.

— Я только что вернулся к себе, — сказал он, извиняясь за то, что заставил ее ждать.

— Эта линия защищена от прослушивания?