Зашла соседка, пожилая учительница. Бесцветным, тусклым голосом сообщила:

– Ты знаешь, меня только что обыскали. Первый раз в жизни.

Она зашла в магазин самообслуживания в утренние часы, когда зал пустовал. Два охранника, три продавца и одна уборщица на трёх покупательниц. Когда уже забирала из шкафчика сумку, подошёл охранник и попросил выложить то, что лежит в её карманах. Она вынула перчатки. Охранник без лишних слов, привычно провёл тыльными сторонами ладоней по карманам. Сделал шмон. Убедился, что нет ничего.

Она хотела съязвить, не снять ли ей сапоги. Запоздало подумала, что ни в коем случае нельзя было дать прикасаться к себе чужим лапам. Но тогда их обладатель точно бы радостно воскликнул: «Ага!» Вызвал бы милицию… Учительница спросила парня в камуфляже:

– Скажите, я похожа на воровку?

– А что такого? – озадачился тот. – Это обычная проверка. Вчера вообще каждого второго обыскивали.

– Вам надо повесить у входа большое объявление. Предупреждение о том, что каждый входящий в ваш магазин человек может подвергнуться обыску. Тогда вы точно отпугнёте честных покупателей. А воры будут работать ещё более изощрённо, вот и всё.

Дома ей омерзительно было даже вынимать из сумки купленные в магазине продукты. Хотелось вернуться и со всей силы заехать буханкой хлеба и пакетом молока в охранника. В то, что… смотрело маленькими глазками и шевелило толстогубым ртом. Но она была интеллигентная женщина и никуда не пошла. Легла в постель, пила лекарство, понижающее давление. Через два дня её не стало – инсульт.

Вам не приходилось в супермаркетах наблюдать, как через зал кучка возбуждённых работников магазина быстро ведёт куда-то очередного взъерошенного человека с красным, несчастным от стыда лицом? И не приходилось при этом мысленно погладить себя по головке и умилённо – в свой адрес – подумать: «Ну, я-то хороший, честный человек. Честного так не поведут».

А не возникала у вас мысль, что и вас, хорошего, могут вот так: красного, взъерошенного – вести на глазах у всего торгового зала? Через множество взглядов: подозрительных, любопытных, укоризненных, злорадных, редко – сочувственных…

Не возникала? А напрасно.

Специально сделала крюк и вышла у супермаркета, чтобы купить печенье, которым угощала подруга.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что печенье привезено чуть ли не с Дальнего Востока. Значит консервантов там больше, чем прочих составляющих.

Отправилась в молочный ряд. Постояла, размышляя, брать сметану или не стоит: ехать на другой конец города, прокиснет по жаре… Решила: не стоит.

У выхода наперерез бросилась явно поджидавшая меня высокая худощавая охранница со словами:

– Можно заглянуть в вашу сумку?

Разумеется, я отклонила предложение.

Тогда охранница обернулась к закутку, где продают диски и где сидела и болтала с продавцом администратор, или кто там (мне она ни сначала, ни потом не представилась) – и громко, торжествующе призвала её на помощь. Та вылетела на подмогу в ту же минуту с заготовленной торопливой дежурной фразой:

– Да, да, я тоже на вас внимание обратила!

Мне вновь предложили фирменную супермаркетовскую услугу по осмотру моей сумки, и я вновь категорически отказалась.

Если бы я писала детективы, начала бы так: «Женщин охватил знакомый всем охотникам азарт. В глазах зажёгся хищный, возбуждённый огонёк…»

Конец скуке, попалась-таки добыча!

Добычу принято тащить в уединённое место и разделывать тайно от нескромного глаза.

– Пройдёмте в кабинет директора.

Я шла как можно быстрее, просто летела, так что мои конвоиры едва за мной поспевали. Я стремительно неслась, чтобы сократить секунды позора. Чтобы как можно меньше оказалось по пути любопытных глаз… Чтобы не дай бог знакомые не увидели…

Администратор привычно протянула руку к телефону:

– Или вы немедленно показываете, что у вас в сумке, или я вызываю милицию.

Дома из интернета (вам, любознательный покупатель, на заметку!) я узнала, что мне следовало соглашаться на милиционеров. Потом я попросила бы их подписать протокол о досмотре – для суда. Налицо причинение морального и физического страдания, публичное оскорбление и унижение, нанесение глубокой душевной травмы. Нужно только в тот же день обратиться к терапевту и зафиксировать факт ухудшения самочувствия. Сердце, давление, голова кружится, в ушах звенит…

Между тем «публичное оскорбление и унижение» (выражаясь языком Уголовного кодекса РФ, статья 130) набирало обороты. В кабинет подтягивались другие охранники. В открытую дверь заглядывали, вытягивая шеи, любопытные посетители. Сидеть и ждать милицию? Сколько: полчаса, час, два? Когда они приедут? Да и приедут ли – возможно, это просто отработанный психологический приём, чтобы вымотать жертву и заставить её расколоться?

Я раскололась сразу: раздёрнула плохо слушающимися руками «молнию» и вытрясла содержимое сумки.

Ах, забыла: перед этим я потребовала (также любознательному покупателю на заметку) присутствия двух свидетелей. И взяла у одного визитку, у другого – номер сотового.

Итак, кульминация: из перевёрнутой сумки вывалились: связка ключей, кошелёк, визитки и два пустых пакета. Всё это некрасиво разлетелось по столу и частично по полу.

Сокрушительное фиаско не обескуражило администратора, а даже, кажется, распалило ещё больше.

– Ой, ой, ой, как страшно! Напугали! Да жалуйтесь, пишите, пишите куда хотите! Да у нас, – неопределённый кивок куда-то за стену, – таких, как вы – знаете сколько? (Так и не поняла: таких, как я, воровок – или таких, как я, жалобщиков?) А вы знаете, что за украденное я плачу личные ДЕНЬГИ?!

И ещё не раз, пока я лихорадочно запихивала обратно в сумку свои вещи, в страстном и возмущённом монологе администратора звучало это слово: «ДЕНЬГИ». Оно произносилось таким трепетным, с придыханием, тоном, что я не осмеливаюсь набирать его обычным шрифтом. Всё остальное – мелочи: репутация, нервы, здоровье «воров», ловимых методом тыка. А в случае с соседкой-учительницей – и жизнь. Главное – ДЕНЬГИ!

– Скажите, я похожа на воровку?

– Да! Вы у нас ничего не купили! – в запале парировала администратор. Действительно, не поспоришь: это первый признак вора. Запал отчасти понять можно. По словам (вернее, по крику) администратора, покупатели у них – вор на воре и вором погоняет, тут поневоле озвереешь.

Что бы хотелось сказать владельцам и управляющим супермаркетов? Не прибедняйтесь, господа: при 25–30 – процентной накрутке на продукты питания ваш бизнес отнюдь не убыточен. Иначе не росли бы на каждом шагу, как грибы, продовольственные магазины.

Полагаю, что доходы позволяют установить в торговых залах камеры слежения и ловить за руку настоящих воров. Но зачем, если куда интереснее по старинке сэкономить на покупателях? И дешевле: охраннику с другого конца зала что-то там примстилось – и весь разговор, никаких камер не нужно.