Он бросил недоуменный взгляд через плечо, чем неприятно поразил меня. Я, конечно, все понимаю, но зачем же так переигрывать.

– Там, в сводчатой галерее, – прошептала я. – У шляпной лавки. Через полминуты.

После этого я остановилась, позволив ему спокойно идти дальше, и сделала вид, что изучаю порванный рукав. Там действительно образовалась приличная дыра, украшенная по краю изрядным количеством грязи и кровью из ссадины под ней.

Меня снова звал Филипп. Судя по всему, он метался в поисках между рыночными прилавками, где мы потерялись. Но сейчас мне было не до того. Себастьяно важнее.

Не особо торопясь и стараясь быть незаметной, я прошла за торговыми рядами и дальше через аркаду рынка, пока не оказалась в галерее у шляпной лавки. Увидев торчащий кончик пера шляпы Себастьяно, я с облегчением выдохнула. Он ждал меня!

Но уже через секунду меня охватила паника, потому что не успела я подойти к галерее, как чья-то рука сцапала меня и затащила под своды. Меня со всей силы прижали к стене, и я хотела уже звать на помощь, – кто-то, видимо, меня здесь караулил! – но, к ужасу своему, поняла, что это именно Себастьяно, так грубо ухватив за ворот, с грозным видом пристально смотрел мне в лицо.

– Кто ты, девчонка, черт тебя побери? Откуда тебе известно мое имя? И зачем так глупо навязываться, не говоря уже о том, чтобы назначать свидания?

– Че… Что? – промямлила я.

– Кто ты такая? – рыкнул он.

Нет, это не игра, все по-настоящему. На какое-то безумное мгновение я поддалась иррациональной надежде, что, может быть, это двойник. Или кто-нибудь из параллельного мира. Но потом увидела у него над правой бровью маленький шрам. И маленькую родинку под ухом, которую так часто целовала.

«Но ты же меня знаешь! Мы же оба из будущего и уже второй год вместе», – хотела сказать я. Но ни звука выдавить не получилось. Рот открыть я смогла, а что-то произнести не вышло. В действие вступила блокировка, а это означало, что поблизости, прислушиваясь к нашему разговору, находился кто-то непосвященный. Я попыталась говорить шепотом, чтобы не услышал никто, кроме Себастьяно. К моему ужасу, и на этот раз ничего сказать не получилось. Ни одного слога. Как в разговоре с кем-то из Неведающих. Этому могло быть только одно объяснение: Себастьяно забыл, кто он и откуда! Блокировка сработала из-за него!

– Кто тебя подослал? – наехал он на меня. – Не заодно ли ты с этим типом в маске?

– Нет!

Он смотрел на меня недоверчиво.

– Что тебе от меня нужно? Как тебя зовут?

– Анна, – с трудом вымучила я.

– Имя не французское. Откуда ты родом?

– Из Германии. У меня мама – француженка, – пролепетала я, инстинктивно прибегнув к той же лжи, какую насочиняла для Сесиль. По лицу побежали слезы, я разрыдалась. Пережитый шок был слишком сильным. – Я хотела только поговорить с тобой… побыть с тобой наедине…

Лицо его смягчилось, он смотрел теперь с легкой насмешкой.

– А, у кого-то, похоже, амурные притязания, да? Рандеву с офицером гвардии? Так дело в этом? – Он взял меня за подбородок. – А ты прехорошенькая, Анна из Германии. Я мог бы соблазниться. Эти сладкие губки и правда так и зовут целовать их. – Внезапно склонившись ко мне, он прижался своими губами к моим. Поцелуй был коротким, но крепким, и у меня тут же задрожали колени. Но в следующее мгновение он уже отпустил меня. – Лучше тебе поискать для своих амурных дел кого-нибудь другого. И не стоит пытаться залезть на дерево, которое для тебя слишком высоко. – Он легонько щелкнул меня по носу, а затем просто развернулся и ушел.

Я так и стояла под сводами галереи, словно парализованная ужасом, в то время как он быстрыми шагами скрылся за ближайшим углом, чтобы присоединиться к своему отряду. Я почти ничего не видела сквозь плотную пелену слез. А думать и тем более не могла. Охваченная страшным смятением, я ничего не понимала. Ясно было лишь то, что при последнем переходе во времени что-то у Себастьяно пошло наперекосяк. Я теперь была для него чужой. Ему подсунули новую жизнь, а старую стерли, и меня вместе с ней.

Меня трясло. И все-таки я постаралась, сделав глубокий вдох, взять себя в руки. Только не психовать! Кто-то должен вытащить Себастьяно из этой истории. Если я ему не помогу – то кто же? Нужен план действий, и срочно. Для этого мне требовалась помощь.

Филипп все еще звал меня. Собравшись с духом, я покинула своды галереи и пошла к нему. Ноги двигались с трудом. Раньше как наркоз действовали адреналин и радость встречи, а теперь боль дала о себе знать. Локоть горел, и содранные ладони тоже, не говоря уже о том, что делалось у меня в душе. Там была сплошная открытая рана.

Я подозревала, что мне предстоит решить самую трудную в моей жизни задачу.

Париж, 1625

– Да-а-а, боюсь, теперь у нас действительно проблемы, – сказал Гастон, услышав, что произошло.

Филипп привел меня к нему. От рынка было действительно недалеко, только два раза свернуть, и ты на месте. Гастон жил на втором этаже респектабельного дома на Рю дю Жур, он занимал там две большие наполненные светом и воздухом комнаты с окнами из настоящего стекла и красивым паркетом. За домом находился чистый туалет, и это меня спасло, потому что после встречи с Себастьяно со мной случилась сильнейшая атака раздраженного кишечника всех времен. Разумеется, сортир был без канализации, но относительно новый, поэтому там не воняло так отвратительно, как в обычных отхожих местах, а это уже настоящая роскошь.

Да и в остальном Гастону в этом столетии, кажется, жилось неплохо. У него даже был слуга, который, перед тем как с поклоном удалиться, подал нам разбавленное вино и мясные паштеты. Мы с Гастоном хотели поговорить без блокировки, значит, нас никто не должен был слышать, даже Филипп. Пока мы разговаривали, он ждал у дома. Гастон, сидя в кресле у окна, набивал себе живот, а я обрисовывала ему ситуацию.

– Прости, что ем, – сказал он. – Я всегда голодный, когда нервничаю.

Еще один паштет исчез у него во рту.

– Не напрягайся.

– Так, значит, Себастьяно ничего не помнит? Вообще ничего?

– Ничего, – подтвердила я.

– Это объясняет, почему он так грубо со мной обошелся. Логично. Мои послания были ему ни к чему, раз он не понимал, что все это значит.

– А как он повел себя, когда вы сюда прибыли? – спросила я. – Я имею в виду, сразу после перехода во времени. Он тогда еще знал, кто он?

– Меня же в тот момент рядом не было, был только Старейшина.

– Тот самый клошар на мосту?

– Именно.

– А где же он сейчас?

– Понятия не имею, он постоянно где-то в разных местах.

Как и Эсперанца. Я невольно положила руку на мешочек, висевший под одеждой.