– Дождя нет, а?

– Да нет, погода превосходная. – Пернел изо всех сил стремилась подольше слышать его голос в трубке. – Но посылка ваша еще не пришла. Я тщательно обследовала ящик – никаких следов.

– А в сарае моем вы не посмотрели? Специально не запирал, – словоохотливо сообщил Хантер.

– Смотрела и там. – Нет, это звучит слишком сухо. Рассказать, что сегодня днем напечатала письмо к нему: Майк соглашается с условиями фирмы о предоставлении кредита? Пожалуй, не стоит, хорошо, что вовремя сдержалась: нечего смешивать рабочие вопросы с личным разговором. – Возможно, посылка придет завтра, – бодро утешила она.

– Будем надеяться, – вежливо подхватил Хантер.

Пернел еще с полчаса сидела молча, чему-то улыбаясь и уставившись в пространство. Только дома, уже к утру, ей удалось обуздать свое бездумно-мечтательное настроение. Подумать только, какую дурочку делает из нее любовь! Просидеть столько времени в безмолвии у телефона, витая в облаках, после обычного, ни к чему не обязывающего разговора…

Даже на следующее утро упоминание о Хантере не застало ее врасплох, хотя Майк, диктуя ей какой-то документ, неожиданно прервался:

– Мистер Тримейн уже, наверно, получил мое письмо, как ты думаешь?

– Конечно, если только почта работает нормально, – согласилась Пернел.

Кажется, Майк опять беспокоится. Ее охватило противоречивое чувство: для него так важно любое сообщение о компании Хантера, но ей неудобно доложить ему, что вчера Хантер звонил… только чтобы узнать, не пришла ли для него посылка.

Когда, закончив работу с Майком, она вернулась к себе, ее поразила перемена собственной ориентации: теперь она испытывает потребность защитить не хозяина, а Хантера, оградить его отдых на то недолгое время, которое он мог позволить себе после напряженной работы. Ведь это, в конце концов, из его личной жизни – посылка.

По пути домой эти два слова – «личная жизнь» – не выходили у нее из головы. Они вдруг пробудили в ее влюбленной душе ревность. Смешно – ведь он свободный человек! С какой стати, ей-то до всего этого что за дело? Ну а как насчет его дам? Ей известны, по крайней мере, две – побывавшие недавно в его доме… И она серьезно задумалась о третьей. Намерение навестить в этот уик-энд мать и отчима, по-видимому, придется отложить, никуда она не двинется. Она любит Хантера, не оставит его этим дамам, а будет здесь, в своем доме, в Примроуз-коттедж. Он же приедет в Миртл… Но и прислуживать кому-либо она тоже не станет! Хватит и того, что утром она уже искала эту посылку. Черта с два опять сейчас пойдет рыться в почтовых ящиках!

Однако от ее решимости скоро не осталось и следа. Она приготовила себе ужин, поела, помыла посуду – и тут ее будто что-то ужалило. Вчера Хантер звонил около семи вечера! А что, если и сегодня?.. Вряд ли… И все же примерно без двадцати семь она принялась за дело.

Однако самые тщательные поиски результата не дали, и уже в семь Пернел сидела в гостиной и нетерпеливо поглядывала на телефон. В пять минут восьмого она уверилась, что Хантер не позвонит. Погода улучшилась, и в десять минут восьмого она решила не валять дурака и пойти поработать в саду. Поднялась с места – и тут зазвонил телефон. Ноги у нее стали как ватные. Собравшись с силами, она взяла трубку; это, конечно, не Хантер, и нечего сходить с ума. Ее «алло» прозвучало спокойно и доброжелательно.

– Как там у вас небо – прояснилось? – услышала она веселый вопрос Хантера.

– Что? О чем вы? – растерялась она и машинально опустилась в стоящее рядом кресло.

– Ваш голос так и светится, – поддразнил он ее.

Какой он милый! Прелесть!

– Да, в последние дни я довольна собой. – Пернел глубоко вздохнула.

– Как у вас прошел день?

Но ей меньше всего хотелось говорить о работе.

– Неплохо, а сейчас я собиралась повозиться в саду, – легко, не задумываясь, ответила Пернел первое, что пришло в голову.

– Надеюсь, я не сказал ничего обидного?

Он все еще дразнит ее… И Пернел, вспомнив, как он настойчиво рекомендовал ей заняться, садом, невольно рассмеялась, но тут же спохватилась: Господи, ведь даже в ее смехе сквозит любовь! Надо говорить спокойнее, и на другую тему.

– Ваша посылка, между прочим, до сих пор не прибыла.

И тут же пожалела о сказанном, потому что разговор на этом закончился – Хантер только любезно ее поблагодарил.

На следующее утро, когда она с привычной осторожностью вела машину, направляясь на работу, Хантер, один Хантер царил в ее мыслях. Посылки все еще нет, так что сегодня вечером… позвонит или нет?.. Теперь весь день она будет думать об этом и нервничать.

Между прочим, Пернел вскоре обнаружила, что не одна она беспрестанно думает о Хантере. Не успела войти к себе, как появился Майк и, тепло поздоровавшись, поинтересовался:

– Хотелось бы знать, а не собирается ли мистер Тримейн в Чамлей-Эдж на уик-энд?

«Ты имеешь в виду – ваши двери рядом, так действуй!» – подумала Пернел. Да хозяин просто давит на нее.

– Хм… вполне вероятно.

Она так и не набралась храбрости сообщить, что Тримейн звонил ей только вчера.

С работы она уехала в пять и сразу посмотрела, нет ли посылки, даже в дом не заходила. Нет как нет… Теперь все силы сосредоточились на том, чтобы не прислушиваться: а не зазвонит ли телефон? Хантер наверняка не позвонит. Ну а вдруг? Ведь эта посылка так важна для него! В десять минут восьмого – нервы уже напряжены до предела, ладони взмокли – телефон зазвонил. Все заготовки предстоящего разговора моментально улетучились, как только она подняла трубку и с пересохшим горлом выдавила «алло».

– Здравствуй, дорогая! – Голос матери!

Пернел встряхнула головой, стараясь не выдать разочарования ни маме, ни самой себе.

– Что-нибудь случилось, мама?

– А что, разве непременно что-то должно случиться? Неужели мать не может пару раз в неделю поговорить с дочерью и не вызвать тревоги?

Мать смеялась, но у нее оказалась и серьезная просьба: соседку ее, миссис Дикин, положили в больницу на операцию, она одинока, так вот, не напишет ли ей Пернел письмо – может, это ее немного утешит?

– Обязательно напишу. – Пернел вспомнила, как выводила гулять Артура, собачку соседки. – У тебя есть адрес больницы? Давай-ка я запишу. А где Артур? В приюте?

– Был, да сбежал оттуда. Его увезли за день до того, как миссис Дикин уехала в больницу. И вдруг, поздно вечером, пес стал лаять и скрестись в дверь. Представляешь, как она расстроилась?

– Ах, бедняга! – пожалела Пернел, догадываясь, о чем попросит ее мать. – А где он сейчас?

– В настоящий момент вывел Брюса на прогулку.

– Значит, вы взяли его к себе?

– Миссис Дикин так страдала, что нам только и оставалось предложить это.