В достижении этой цели объединились как противники, так и бывшие приверженцы дуче, одни в надежде ценою такой жертвы самим удержаться у власти и спасти фашизм, другие — в стремлении свергнуть диктатора с помощью бывших его сторонников и затем захватить власть в свои руки. Это был ловко сплетенный заговор классических итальянских интриг, жертвой которых в конце концов и пал некогда всемогущий глава государства. Внешний повод нашли 24 июля на одном из заседаний Большого фашистского совета, созвать который дуче был принужден. После исключительно бурных дебатов большинство совета, несмотря на возражения Муссолини, добилось принятия резолюции, в которой, наряду с апелляцией к священному долгу всех итальянцев любой ценой отстаивать единство, независимость и свободу отечества, главе государства предлагалось просить короля в интересах страны взять на себя фактическое командование всеми вооруженными силами, а тем самым и право принятия окончательных решений, предоставленное ему конституцией и заслуженное всей славной историей династии. Это был совершенно ясный вотум недоверия Муссолини, почти равносильный его смещению. Теперь у короля был конституционный повод избавиться от ставшего ему неудобным советника. Когда на следующее утро Муссолини прибыл на доклад к монарху и подверг сомнению законность решения совета, король без обиняков заявил ему, что ожидает его заявления об отставке и намерен тотчас же ее принять. Муссолини был свергнут. Когда он покидал королевский дворец, его личная охрана под незначительным предлогом уже была удалена. Санитарная машина доставила его в казарму верных королю карабинеров.

Вместе с Муссолини без всякого сопротивления пала и партия. Маршал Бадольо, смещенный в 1940 г. после неудач в Албании с поста начальника генерального штаба итальянской армии, взял власть в свои руки, возглавив уже подготовленный кабинет из числа нескомпрометированных деятелей дофашистского периода. Перед ними была лишь одна цель: как можно быстрее вывести Италию из войны. Следовало — и в этом заключалась очень большая трудность — избежать превращения Италии в театр военных действий или по крайней мере добиться, чтобы к тому моменту, когда правительство окончательно откроет свои карты, обстановка для немецких войск сложилась бы настолько неблагоприятно, что военные действия были бы быстро перенесены за пределы страны. О таком нейтралитете, какой был объявлен Францией в 1940 г., нечего было и думать. Западные державы не могли отказаться от мысли превратить Италию в базу для действий своей авиации против Германии, а немцы не могли не стремиться удерживать Италию в качестве своего предполья. Вооруженное выступление против нынешнего союзника также представлялось неосуществимым. Тридцать восемь итальянских дивизий находились за пределами страны — в Южной Франции, на Корсике, в Балканских странах и на Додеканесе, и лишь восемнадцать плохо оснащенных и мало подвижных пехотных дивизий и некоторое число «стационарных» соединений береговой обороны были на самом полуострове. Сосредоточение дивизий, расположенных тремя группами в долине По, в районе Рима и в Южной Италии, представляло исключительные трудности вследствие все возраставшего разрушения железнодорожной сети, а других транспортных средств почти не было. Большая часть автомашин погибла в Северной Африке. Сразу же после свержения Муссолини немцы под предлогом предотвращения возможных высадок противника в Северной Италии и обороны перевалов в Альпах от воздушных десантов перебросили в Северную Италию из Южной Германии и Франции несколько дивизий; они даже не согласовали предварительно, как это делалось раньше, такой переброски с итальянским правительством. Совладать с этой силой итальянцы чувствовали себя не в состоянии. Они старались не вызывать у немцев какого-либо недовольства и подозрения и надеялись в ближайшие недели изменить обстановку к лучшему. Только с этой тайной мыслью король и правительство решились официально заявить, что Италия в силу своих традиций сдержит слово и будет продолжать войну дальше. Тем временем стали предприниматься первые попытки установить контакт с противоположной стороной. Чиновник ведомства иностранных дел направился в Лиссабон, чтобы через английского посла в Лиссабоне заверить западные державы, что Италия заявила о своем намерении продолжать войну лишь с целью избежать насильственных актов со стороны Германии. Итальянское правительство, сообщил он, по тем же соображениям лишь для вида приняло немецкое предложение о проведении военных переговоров, в действительности же оно намеревается 12 августа направить военную миссию в Лиссабон для заключения перемирия.

Немецко-итальянская конференция, о которой было сообщено английскому послу, действительно состоялась 6 августа в Тревизо близ Венеции и проходила в атмосфере необычайно сильного взаимного недоверия. В ней участвовали с немецкой стороны Риббентроп и Кейтель, с итальянской — новый министр иностранных дел Гуарилья и сыгравший решающую роль в смещении Муссолини начальник генерального штаба итальянской армии Амброзио. Итальянцы формально придерживались союзнических обязательств и указывали на необходимость получить в интересах продолжения войны значительное количество немецкого вооружения и других военных материалов. Немцы не хотели помогать своим союзникам военными материалами, но и не были готовы освободить Италию от ее договорных обязательств. Столь же мало внимания они обратили и на слишком прозрачную просьбу Амброзио (хотя он и обосновывал ее необходимостью усилить оборону страны) перебросить в Италию с оккупированных территорий как можно больше находившихся там итальянских дивизий. Вторая встреча, состоявшаяся 15 августа и носившая чисто военный характер, формально была посвящена вопросам обороны Южной Италии. В действительности же речь шла о немецких силах, которые тем временем выросли до девяти дивизий и были объединены в группу армий «Б» под командованием Роммеля, а также об отводе итальянских дивизий из Южной Франции и с Балкан, на который Гитлер соглашался только при том условии, что эти дивизии «не будут расположены вблизи имперских границ». Немцы твердо решили оборонять по крайней мере Северную Италию до Апеннин. Итальянцы отчаянно искали возможность ослабить немецкую группировку в Северной Италии или по крайней мере противопоставить ей свои превосходящие силы.

Между тем в Лиссабоне начались тайные военные переговоры с западными державами о заключении перемирия и последующем военном сотрудничестве. 28 августа глава итальянской миссии вернулся в Рим с результатами переговоров. Условия содержали положения, разбивавшие все надежды итальянцев на то, что им удастся избежать превращения своей страны в театр военных действий. Италия должна была предоставить в распоряжение союзников Корсику, Сардинию и всю территорию континентальной части страны для создания баз, а также сосредоточить флот и авиацию в определенных местах для передачи союзникам. Кроме того, союзники требовали, чтобы им был обеспечен доступ во все порты и на все аэродромы независимо от того, эвакуированы они уже немцами или нет, причем эти порты и аэродромы должны были охраняться итальянскими войсками до тех пор, пока войска западных держав не займут их. Это означало немедленное начало военных действий против немцев, то есть именно то, чего итальянцы хотели избежать. Поэтому они всеми средствами стали добиваться, чтобы перемирие было заключено лишь после того, как союзники крупными силами высадятся в Италии. Они считали, что смогут выступить против своего нынешнего союзника только при условии получения в решающих пунктах немедленной поддержки со стороны западных держав. В ответ они получили лишь весьма неопределенные заверения. Союзники говорили о шести дивизиях, которые якобы высадятся вблизи Рима, о девяти других дивизиях, высадка которых на западном побережье также предусматривалась, и, кроме того, о намерении высадить на аэродромах вблизи Рима в дета провозглашения перемирия одну посадочно-десантную дивизию. Более точные сведения получить от союзников не удалось, так как последние, естественно, не хотели раскрывать своих воешгых планов. Итальянцы попытались уточнить сроки высадок, предостерегая в то же время от высадки воздушного десанта в районе Рима, так как порученную им задачу по прикрытию этого десанта они были в состоянии взять на себя лишь после целого ряда перегруппировок, которые они могли закончить самое раннее к 12 сентября. Со стороны союзников возражения итальянцев расценивались как преувеличение трудностей, если не проявление нечестной тактики затягивания: им надоели бесконечные проволочки. Эйзенхауэр потребовал немедлешюго подписания соглашения о перемирии, пообещав, однако, что оно будет опубликовано лишь в момент высадки крупных сил на полуостров. Итальянцы уступили и 3 сентября подписали перемирие. Однако они продолжали добиваться отсрочки обнародования этого документа, не переставая надеяться, что им удастся изменить обстановку в Италии в более благоприятную сторону и с помощью союзников быстро подавить сопротивление немецких войск. Но остановить союзников уже было нельзя. В их руках был документ, подписанный таким итальянским правительством, которое того и гляди в последний момент могло по какой-либо причине пасть. Невзирая ни на какие новые возражения и опасения итальянцев, они 9 сентября высадились в бухте Салерно, объявив накануне вечером по радио, что Италия запросила перемирия, на которое союзники согласились. Итальянскому правительству не оставалось ничего другого, как в тот же вечер заявить по радио, что оно, сознавая невозможность продолжения неравной борьбы, а также с целью избавить свой народ от новых тяжких испытаний, действительно предприняло шаг, о котором сообщили союзники. Итальянским вооруженным силам было отдано распоряжение немедленно прекратить военные действия против союзников, однако «отражать любое нападение независимо от того, с какой стороны оно последует». Это должно было послужить приказом всем находящимся на территории страны итальянским войскам сопротивляться попыткам немцев их разоружить.