Если бы не мудрые омни, которые, обладая технологией клонирования, не погнушались собрать некоторые уцелевшие в космосе останки, то раса людей навсегда бы канула в Лету, оставив в память о себе лишь несколько обугленных планет.

Разумеется, омни вырастили первых человеческих клонов не без собственных, далеко идущих замыслов. Империя серокожих существ раскинулась в огромном объеме пространства, она насчитывала десятки тысяч звездных систем, но далеко не все молодые расы, прошедшие самостоятельным путем развития, мирились с их безраздельным господством.

Люди потребовались серокожим хозяевам космоса для ведения локальных войн. Омни никогда никого не убивали своими руками. Они правили милосердно и мудро, формируя события, но не участвуя в них.

Закон, выработанный ими для колонии людей, гласил:

«Население Джорга ограничено численностью в триста человек. Доставка младенцев возможна в том случае, если кто-то из людей погибает в бою или умирает от старости, предварительно исполнив Долг Чести. Генетическим прототипом для клонов может служить лишь воин, проявивший доблесть на службе империи».

Понятие «Долг Чести» было внедрено в умы людей самими омни. Оно подразумевало безропотное служение серокожим властителям космоса в признательность за возрождение человеческой расы.

…Герман, занятый сборами, сейчас не задумывался над этим. Он вырос на Джорге – дикой, полной опасностей планете, куда омни переселили первых человеческих клонов. Он привык служить серокожим существам, хотя и недолюбливал их. Он с детства слышал о Долге Чести, был по-настоящему предан этому понятию и страстно желал лишь одного: победить ашанга и заслужить неслыханную награду – еще одну человеческую жизнь!

…Бросив мимолетный взгляд на стереоснимок, Герман прошел в противоположный край комнаты, где в специальной нише хранился еще один из немногочисленных, но свято чтимых артефактов.

Это был боевой скафандр с полустертой, уже плохо читаемой маркировкой на металлопластиковом ободе забрала гермошлема:

«Земля. Подольский завод космотехнических изделий. Имущество ВКС России…» – далее следовал инвентарный номер.

Все, что относилось к разряду военной и космической техники, находилось под запретом, наложенным омни. Оборудование и технику, необходимые для ведения боевых действий в той или иной области космического пространства, обычно доставляли на орбиты Джорга, куда воинов-людей поднимали челночные корабли серокожих существ.

Этот боевой скафандр являлся единственным исключением из правила. Он был старым, лишенным вооружения, а символы для омни не имели никакого значения и воспринимались ими буквально: похожий на знамя родовой вымпел – вышитая тряпка, старый скафандр с полустертой надписью по ободу забрала – безопасный хлам, которому давно пора в утиль…

Никто из омни не понимал, что надпись на ободе гермошлема, особенно первое, полустертое, уже едва читаемое слово «Земля», было сильнее, чем любое оружие.

Оно являлось памятью, символом, катализатором неосознанной тоски, которую рано или поздно испытывал любой воин Джорга.

Люди, рожденные в инкубаторах омни, не забыли о Земле.

* * *

Анвар очнулся ночью. Холодный свет коричневатой луны освещал склоны оврага. Дым уже не сочился из-под обломков истребителя, остекленевшая почва остыла, растрескалась.

Он был очень слаб. Боль в голове казалась нестерпимой. Губы вновь растрескались от жажды. Необъяснимые видения все еще стыли в рассудке, но ганианец гнал их прочь.

Он сделал несколько судорожных глотков воды, с трудом привстал и, превозмогая слабость, начал карабкаться по склону.

Он не хотел сдаваться, не принимал мысль о безвыходности своего положения.

Пальцы скользили, острые разломы остекленевшей корки резали их в кровь.

Анвар преодолел лишь треть намеченного пути, когда сознание вновь помутилось, он обессиленно затих, пытаясь отогнать образы, вторгающиеся в рассудок, но тщетно…

…

…Условия поединка, или, как это назвал омни, охоты, были просты и сводились к следующему: два существа, человек и форкарсианин, начинали свой путь в ближайших зарослях, неподалеку один от другого.

Омни желал насладиться схваткой. Он сообщил Герману, что в пяти километрах от замка, на одной из полян, находится настоящий человеческий аэрокосмический истребитель. Аналогичная машина форкарсиан также располагалась в лесу.

– Если вы не убьете один другого сразу, то, добравшись до кораблей, сможете продолжить бой – сначала в атмосфере, а затем и в околопланетном пространстве, – Го-Лоит считал себя тонким психологом и на этот раз действительно не ошибся.

Германа, несмотря на внешнее спокойствие, внезапно охватила дрожь.

Омни что-то пояснял похожим на жаб квазианцам, указывая на огромные голографические экраны, куда будет вестись прямая трансляция с видеодатчиков, закрепленных на скафандре человека и боевой броне ашанга, но Герман уже не прислушивался к словам Го-Лоита, его рассудком полностью завладел единственный образ:

Истребитель.

Настоящая человеческая машина!

Омни забавлялся. Он не поскупился на декорации к предстоящему кровавому действию.

Герман сомневался, что владыки космоса стали бы копировать человеческие технологии, – значит, они отыскали истребитель, чудом сохранившийся после войны людей и форкарсиан!..

Голова закружилась, мысли на секунду спутались, будто непослушные волосы на ветру.

Герман не хотел забавлять омни, он планировал покончить с ашангом в ближайших зарослях, но хитрость Го-Лоита удалась, серокожий точно предугадал реакцию молодого воина.

– Маленькая деталь, – прошипел он, обращаясь к человеку. – Я установил замок на кабине пилота. Тебе придется открыть его особым ключом.

– Что за ключ? – Герман все еще находился в замешательстве.

– Кровь, – довольный собой Го-Лоит подмигнул разинувшим рты квазианцам. – Замок среагирует только на кровь ашанга.

– Если я убью его, какой смысл в истребителе?

– Никакого, – согласился омни. – А ты не убивай его совсем. Чтобы открыть замок, тебе нужна лишь капля крови ашанга!

Герман понял намек.

– Его рубка откроется аналогичным путем? – хмурясь, спросил он.

– Да, – подтвердил его догадку омни. – Теперь вы можете приступать!

* * *

В сотне метров от замка начинался влажный, труднопроходимый лес, верхний ярус которого трепал ледяной ветер, а внизу, меж могучих стволов, царило затишье – здесь конденсировался туман, сумрак подлеска пересекали протянувшиеся от дерева к дереву плети ползучих растений-паразитов. В стылой тиши раздавались шорохи и вскрики.

Герман знал этот лес, но не любил его. Болотистая почва постоянно находилась в движении, что-то бурлило в ее недрах, зыбко покачивались упругие пронизанные корнями пласты мха, и там, где вчера пролегала звериная тропа, сегодня вполне могла оказаться топь.