…И растаял в полуночной тьме, словно и не было… О том, что он только что был здесь, напоминали только пять трупов, залитых кровью…

Мы с Вовкой переглянулись. Не знаю, как у него, а у меня дрожали руки. Не каждый же день видишь столько трупов. Я, например, до недавнего времени все это только по телевизору и наблюдал.

— М-мда, — протянул Вовка. — Похоже, общение с тобой приносит мне сплошные проблемы. Как я с тобой на улицу не выйду, так сразу же в какую-нибудь неприятность попаду! Это все из-за тебя, Андрюха!

Я уставился на него, как на идиота:

— Офигел, что ли? Я-то здесь при чем?

Вовка захлопал себя по карманам, ища пачку сигарет, нервно закурил (у него тоже слегка подрагивали руки):

— Ну, надо ж мне на кого-то стрелки переводить? — рассмеялся он. Вот только смех как-то звучал ненатурально. — Да, ладно, Андрей. Не обижайся, я ж пошутил. Проводишь меня до остановки?

Я хмыкнул, не в силах отделаться от нервного напряжения:

— Лучше ты меня — до дома.

Вовка усмехнулся, затягиваясь сигаретой:

— И будем так друг друга до завтрашнего утра провожать… Ну так что?

— Да пошли уже…

Единственное, что меня порадовало за сегодняшний день, так это, то, что отведя Вовку на остановку и посадив его в припозднившийся автобус, до дома я дошел безо всяких происшествий. Правда, шарахался от каждого куста… Но это уже мелочи жизни.

Пробравшись в квартиру и тихонько замкнув дверь, я заглянул в зал. Так и есть! Ромка разложил диван — лечь спать, сам сел в кресло — фильм посмотреть, да так в кресле и заснул, уронив голову на подлокотник. По телевизору уже давно закончились все передачи, и сейчас он просто шипел в такт Ромкиному похрапыванию.

Не. Просто так я его до дивана не дотащу. Придется будить…

Я осторожно потряс брата за плечо:

— Ромка, вставай…

— М-м-м, — протянул он. — Мам… Ну еще пять минут…

— Ром, иди в кровать…

— Да… Да… да… Еще пять минут… И в школу…

Я страдальчески закатил глаза. И что еще с ним делать?

Подумав, я зажал ему нос. Он, не просыпаясь, открыл рот. М-мда… Садистские методы не действуют… Придется действовать по — другому…

Под тусклое мерцание телевизора, я подхватил брата под мышки и оттащил его до дивана. Ромка даже не проснулся.

Ура мне!

Другой вариант: Ромка — козел! Причем оба являются правильными ответами…

Я дополз до спальни разделся и рухнул на диван. В этот же момент задребезжал сотовый. Я поднял трубку:

— Да?

— Андрюх, я дома, — прошептал Вовка. — Пока.

— Пока, — пробормотал я и вырубился вместе с трубкой.

Рассвет наступил незаметно. Это в том смысле, что я его проспал, проснувшись в половине первого дня! Как ни странно, проснулся сам, без помощи Ромки.

Дело в том, что у моего «глубоко любимого» братца есть довольно оригинальный способ побудки. Он подкрадывается к мирно спящему мне или храпящим чау-чау (с родителями он не осмеливается так поступать) и полный голос орет:

— Подъем!!!!!!

Так, ведь и заболеть чем-нибудь не долго! И честное слово, пару раз после подобных побудок слышал как Мурзик заикался. Звучало это кошмарно.

В любом случае сегодня я проснулся сам. Не спеша оделся. Еще пятнадцать минут, и я вышел из ванной комнаты полностью умытым, побритым… ну и так далее. Вышел и едва не столкнулся в дверях с мамой…

— А почему ты не на работе?

Мам смерила меня сердитым взглядом.

— Мофно подумать, фто не фдефь вивефь. Я ефе вфера простудилафь! Федня врафя выфывали!!!

Ой! Сейчас меня будут бить! Ногами.

— Э-э… за какими лекарствами надо сходить?

— Да лавно тепе, — смягчилась гундосая мама, — повавтракай снафяла.

Вот так вот и пришлось мне сразу после завтрака, пока Ромка в очередной раз мочил гоблинов, бежать в аптеку. И как можно умудриться заболеть летом?!

Проходя мимо баков, из-за которых ночью выползли «неправильные вампиры» (ну есть же «неправильные пчелы», которые делают «неправильный» мед. Так почему бы, например, неправильным вампирам не быть), я невольно замедлил шаг. Но к счастью, сегодня оттуда никого не появилось. Лишь старая — старая, незнакомая мне, бабулька сидела на лавке неподалеку от подъезда, нежась на солнце, и неторопливо вязала на спицах.

А трупов между прочим, тоже нигде не было. Не понял юмора… Или трупы вампиров тоже исчезают? Я, решив рискнуть, подошел к бабульке.

— Здравствуйте.

— Здравствуй — здравствуй, — ответила она, считая шепотом петли.

— Бабушка, скажите, вы давно сидите здесь?

Бабуся задумчиво подняла глаза к небу:

— Да уж посчитай… С рассвета самого… Я ведь, внучок, сплю плохо, часов в пять просыпаюсь, да и сижу у окна пока не посветлеет. А как рассвет — на улицу выхожу, — тут она подозрительно глянула на меня: — А что?

— Да знаете… Я тут вчера кошелек потерял. Может видели?

— Не — не — не, — зачастила бабулька, — ничего я не видела. А сколько там было?

Я сделал вид, что пытаюсь что — то вспомнить:

— Да, рублей пятьдесят…

— Ой, бедненький. А как это произошло?

— Да… Друга вчера, когда уже стемнело провожал. Хулиганы напали…

— Нет, внучок, не видала. А вы сильно там шумели? А то я даже не слышала ничего. Вышла с утра — здесь все тихо, спокойно…

Ну, слава богу.

Я сделал вид, что огорчен услышанным.

— Ну значит, не судьба…

Уже отойдя на порядочное расстояние и приблизившись к аптеке, я оглянулся. Бабулька, оставив вязание на лавочке, шустро шмыгала по двору, заглядывая под каждый кустик. И вдруг она остановилась, в морщинистой руке блеснула коричневая лакированная кожа толстого портмоне, отделанного под «крокодила»…

Ну хоть кому — то сегодня повезло…

Когда я вышел из аптеки, помахивая кульком, полным лекарств, бабулька рванулась ко мне:

— Внучок, внучок, я нашла!

Я посмотрел на портмоне, зажатый в сухонькой руке:

— Не, бабуль, это не мой…

— Как не твой? — бабуся опечаленно расстегнула кошелек и заглянула внутрь. Там лежала толстая пачка тысячных купюр:

— Не мой, и все!

Бабулька опечаленно вздохнула:

— И что же мне делать?

— В милицию отнесите. Или себе оставьте.