– Влад, любимый! – раздается вдруг женский голос. Такой сладкий, что будто увязаешь в патоке.

   Но он тут же меняется, переходя на визг.

    – Что? Тты… Ты же сказал, что у тебя дела, а сам всю ночь здесь трахаешься с какой-то драной кошкой? Кто она?

   – Замолчи, Милена, - припечатывает сталь с нотками угрозы. – Все пошли вон из моего кабинета. Вон!

   Слышу топот, сбивчивые извинения, и все же напоследок еще делают несколько фото. Правда, на этот раз вспышки совсем редкие.

   Съеживаюсь за могучей спиной, мечтая о том, чтобы превратиться в невидимку.

   Даже жуткая боль отступает от этого кошмара!

   – Влад! – женский голос уже звучит плаксиво, умоляюще. – Влад, мы же… У нас же все серьезно, а ты… Мы…

   – Вон, Милена. Я сказал – всем вон! – он произносит слова тихо, каждый слог будто бьет при этом наотмашь.

   – Но…

   Не знаю, что заставляет ее резко замолчать. Может быть, его фирменный взгляд, который я уже прекрасно успела испытать и на себе?

   – Да, конечно. Прости…

   Дверь хлопает слишком громко. Мы наконец-то остаемся одни.

   Северов разворачивается ко мне. Взъерошенный, с полыхающим злостью взглядом.

   Черт! Да даже если бы нас не застали за этим, сразу понятно, чем он занимался! Шея вымазана моей помадой. Через не застегнутую до конца рубашку виднеются следы моих ногтей.

   Обхватываю себя руками.

   По мне не просто поезд, все поезда мира, кажется, сейчас проехались! Мало того, что внутри все обжигает, так еще и все видели, что мы тут делали! Вернее, он, конечно, делал со мной, но кого это волнует!

   О, Боже!

   Это шок. Шок, шок, шок! Больше всего на свете мне хочется проснуться и понять, что все это не в реальности! А ведь еще совсем недавно казалось, что хуже быть уже просто не может!

   Тело становится слабым. Не могу даже пошевелиться. Только удушливая волна не проходящего кошмара накрывает с головой.

   – Оденься, - еще один хлесткий приказ. Мне на колени летит мое платье.

   Соскальзываю со стола, еле держусь на деревянных ногах. Меня шатает.

   А в глаза стразу же бросаются ошметки ярко-красного кружева, которое было моим бельем. Сразу у входа. И перед столом. Яркие лужицы. Будто специально брошенные на самом видном месте!

   Голова совершенно пустая. Ни одной мысли.

   Механически натягиваю платье, не сразу попадая в рукава и горловину, запутываясь, шатаясь.

   Практически падаю, но крепкие руки подхватывают меня, рывком опуская одежду вниз.

   – Как тебя зовут?

   Север уже полностью одет, даже пальто набросил, пока я путалась .

   – Даша.

   Стараюсь не подымать на него глаз, даже смотреть не хочу в его лицо. Такое обжигающе красивое и одновременно холодное, ядовитое.

   – Гордей, - и снова металлический голос. Ни одной эмоции. Настоящий робот. Глыба, у которой просто нет ни единого чувства. – Отвезешь ее. Сейчас. Жди у входа.

   Пячусь назад, почти истерично мотая головой.

   Гордей же с самого начала был за то, чтобы не оставлять в живых свидетеля! Куда он меня отвезет? Только в лесок какой-нибудь, чтобы закопать!

   Но на лице моего мучителя не дрогнул ни единый мускул. Такое же холодное, ничего не выражающее. Только один приказ в нем, требование подчиняться.

   Прижимаю руки к животу, снова ощущая, как по щекам хлещут слезы.

   – Ты же обещал… - бормочу, до сих пор не веря.

   Воспользовался, сделал со мной все это, опозорил, - и теперь под нож?

   – Обещал… - роняю почти потеряв голос.

   – Тссссс… - он садится передо мной на корточки, снова прижимая пальцами губы. Заглядывает в глаза. И на секунду мне кажется, как будто в них появляется какая-то нежность.

   Север достает откуда-то влажную салфетку и начинает водить ею по моему лицу.

   А я пошевелиться не могу, смотрю только на отпечатки туши и помады, которые остаются на ней.

   – Ну, вот и все.

   Он набрасывает на меня свой пиджак, который достает мне чуть ли не до колен.

   – Теперь можешь выйти. И, Даша. Ты же помнишь. Пока молчишь – ты в безопасности.

   Так и стою на одном месте, не способная двигаться.

   Жива? Он забыл, что говорил Гордей? Что он сам мне говорил совсем недавно, в этом кабинете? Сам же понимает, что стоит мне только выйти…

   – Вперед, - Север вкладывает мне в руки мою собственную сумочку. Берет за руку и тащит к двери.

   – Вертолет мне приготовить, - пока мы спускается, а, вернее, я на подгибающихся ногах, просто стараюсь не повалиться вниз или не заорать от безнадежности, Север продолжает отдавать команды по мобильному.

   Отрывисто, резко, не глядя на меня. Как будто я и вовсе не живой предмет, а нечто, которое он просто тащит за собой.

   Сумочка выскальзывает из ослабевших рук, каблуки цепляются за ступеньки.

   Пытаюсь ухватить ее сильнее, делаю ногой неосторожное движение и едва успеваю схватиться за перила, чтобы не взлететь ногами кверху.

   – Дарья! – недовольно окрикивает он, а я застываю. С недоверием , ошалев, рассматриваю кровавый отпечаток на перилах, оставленных моей рукой.

   Я… Понимаю, конечно, что кровь мне сегодня таки пустили. Она горит между ногами, до сих пор стекая по бедрам горячими струйками. Но… Эту руку я прижимала только к животу! А раньше меня к себе прижимал Север!

   Выходит, он ранен? Черная рубашка скрывала все.

   Перевожу красноречивый взгляд со своей руки на Влада. Теперь явственно видно,  вся ладонь испачкана кровью. Я не слышала шума драки в том доме. Но вполне же вероятно, что пятеро здоровенных амбалов так просто не сдались! И, если у меня лишь на руке столько крови… То каким же серьезным должно быть его ранение!

   – Блядь, - резко бросает Север, снова извлекая влажную салфетку.

   Как ребенку протирает мне руку, после так же тщательно убирает следы крови с перил.

   – Вы… Ранены?

   До сих пор не могу понять, как к нему обращаться. На вы или на ты после того, что между нами было.

   – Нужен врач…

   Ничего не понимаю уже про этого человека!

   Вместо того, чтобы заняться своим ранением, он зачем-то потащил меня в ночной клуб заниматься сексом! Может, он просто сумасшедший?